Министерство особых происшествий,

—Должен признать, Ричард, — неожиданно заявил Бар­толомью, — что вы мало походите на человека из нашего клуба.

Веллингтон замер, и вилка его остановилась на полпути ко рту, после чего он аккуратно положил ее на тарелку.

—   Что вы хотите этим сказать, Бартоломью?

—   Человек с вашим прошлым. Довольно заурядный. Пер­воочередные кандидаты для вступления в наше общество мне видятся не такими.

—   Это потому, что я занимаюсь текстилем? — пробормо­тал Веллингтон.

Лучше бы вы занимались металлургией, боеприпасами или чем-нибудь более... — тут голос Бартоломью смолк, и на лице появилось что-то вроде презрительной усмешки, — агрессивным, — закончил он.

—   Понятно, — кивнул Веллингтон, и рука его потянулась к бокалу. Он не заметил, когда его вновь наполнили. — А ска­жите, пожалуйста, разве солдаты выступают на поле битвы совершенно голыми? — Вилка снова оказалась в его руке, и Веллингтон опять наслаждался прекрасным ужином. Поже­вав немного, он промокнул губы и добавил: — Что касается нашей индустрии, то одежда нужна всем. Причем обеим вою­ющим сторонам, как вы понимаете. С моей же точки зрения, война — это не вопрос политики и идеологии, а вопрос цве­та, покроя и ткани. — «А теперь, — подумал он, — пора взять этого грубияна под свой контроль». — И пока соответствую­щие враждующие группировки выполняют свою роль, проре­живая стадо, улучшая породу, устраняя слабых — назовите это как хотите, — я буду беспокоиться о том, чтобы все они были должным образом одеты.

Вокруг него наступила тишина.

—   Получается, что вы в своем бизнесе не придерживаетесь лояльности по отношению ни к одной из сторон. Вы это хоти­те сказать, старина?

—   Я хочу сказать, что пусть так называемые привержен­цы правительства и громадные немытые массы народа зани­маются друг другом. Если они хотят несколько сократить свою численность, немного заработав на этом процессе, по­чему это должно меня волновать? Мои устремления — вклю­чая и личные, помимо моих скромных текстильных фабрик — все равно в проигрыше не окажутся. — Веллингтон доел побег спаржи, промокнул салфеткой рот и сделал глоток вина. Тишина вокруг казалась ему обнадеживающей. — Я верю не в правительство, которое обманывает наши ожи­дания, а только в идеалы, на которых основывается наше об­щество.

Последующие секунды тянулись удивительно долго, и Вел­лингтон успел подумать, что он начинает по-настоящему по­лучать удовольствие от этого замечательного ужина.

—   Да вы, Ричард, — человек, полный сюрпризов.

Он наконец повернулся к Дивейну. Будь это в каком-либо другом месте, он настоял бы на том, чтобы встретиться с ним на боксерском ринге. По правилам Куинзберри[22], разумеется.

—   Вы себе даже не представляете, насколько, лорд Дивейн, — тихо ответил он.

Тарелки были убраны, и перед каждым гостем появился де­серт — восхитительного вида неаполитанское мороженое. Веллингтону понравилось приятное покалывание на языке, и он лишь слегка смягчил его глотком воды. Он взглянул на Элизу, которая в этот момент внимательно наблюдала за док­тором Хавелоком. Веллингтон проследил за ее взглядом: Ха­велок, похоже, до сих пор цедил свой первый бокал вина. Лидер общества продолжал надзирать за гостями со своего величественного трона во главе стола.

Когда глаза их встретились, Веллингтон почувствовал, как по спине его бежит пот. «Что же я делаю?»

Бровь Хавелока удивленно выгнулась, уголки рта пополз­ли вверх в улыбке. Он приветственно поднял свой бокал в его сторону — жест был очаровательно теплым и искренним.

Веллингтон слегка кивнул, улыбнулся в ответ и снова пе­ревел глаза на свой десерт. Краем глаза он заметил, что Эли­за уже покончила со своей порцией.

—   Вы понравились ему, — прошептал Дивейн. — И его одобрение не прошло незамеченным.

Веллингтон оторвался от своего десерта и увидел, что осталь­ные пары, еще не вступившие в Общество Феникса, холодно уставились на него.