— Хорошо сыграно, старина, — снова прошептал Бартоломью.
«Черт побери, я понятия не имею, что я такого сделал».
Но нарастающая паника Веллингтона мгновенно прошла, когда внезапно раздался хрустальный звон. Разговор тут же стих, и все внимание переключилось на сидевшего во главе стола главного магистра Общества Феникса. Двое лакеев отошли от стены и сейчас отодвигали его кресло. Прежде чем Хавелок встал, один из слуг убрал столовый прибор, в то время как второй ждал рядом. Когда первый слуга удалился на кухню, доктор взмахнул рукой и отпустил второго.
Несколько минут он молча оглядывал своих гостей, а потом весь зал наполнился его голосом. Хавелоку не было нужды повышать его: прекрасная акустика доносила его властное послание до каждого из присутствующих.
— Братья мои, наши новые достойные кандидаты и вы, кто служит и прислуживает нам, — добро пожаловать на Первую Ночь.
Веллингтон слышал, как позади него Элиза издала долгий глубокий вздох. «Вы, кто служит и прислуживает нам». Взгляды мисс Браун были более современными, чем у самого воинствующего борца за предоставление избирательных прав, поэтому можно было не сомневаться, что высказывание это резануло ей по ушам.
— Я с таким нетерпением ждал встречи с вами, с теми, кто пожелал влиться в ряды посвященных. Уверен, что у нас будет возможность узнать друг друга получше, а пока могу только сказать, что в этот уик-энд вас ожидают не просто славная компания, хороший спорт и утонченные развлечения. В этот уик-энд мы подвергнем проверке причины, по которым вы находитесь здесь, потому что приглашение присоединиться к нам должно даваться — как и приниматься — со всей серьезностью. Мы — не какой-нибудь обычный клуб джентльменов, где люди только и делают, что прихлебывают бренди, курят сигары и жалуются на состояние дел в империи. Это элитное братство, призванное сбросить на обочину истории основные устои недавнего прошлого. То, с чем мы не можем — и не должны — мириться. — Он сделал паузу, оглядев всех кандидатов. От его лица, мрачного и жесткого до сих пор, вдруг повеяло приятным теплом, словно от уютного камина посредине паба на Даунинг-стрит. — Хотя это совершенно не значит, что мы не любим сигары, бренди и прочие удовольствия в этом же роде.
Мужчины из общества дружно усмехнулись, тогда как женщины молча поднялись из-за стола и покинули комнату. Кандидаты переглянулись, а затем посмотрели на доктора Хавелока, который в ответ на их молчаливый вопрос просто покачал головой.
— Мы должны поближе узнать друг друга. И после этого сделаем окончательный выбор. Мы также развлечемся и вспомним, что делает нас теми, кто мы есть в Обществе Феникса. Можете не сомневаться. Хочу напомнить вам, что завтра для мужчин состоится охота. Дамы, если вы захотите сопровождать ваших мужей, мы будем только рады, хотя вы должны знать, что мы не считаем стрельбу достойным спортом для леди. Поскольку речь идет об обществе, те из вас, кто участвует в Движении за предоставление избирательных прав, могут заниматься тем же, что делали до сих пор, — то есть страдать.
Слева от Веллингтона раздался еще один шумный вздох, и ему даже поворачиваться не нужно было, чтобы понять: Элиза близка к точке кипения.
Лицо Хавелока просветлело, и он, трижды стукнув серебряной ложечкой по своему бокалу, сказал:
— Итак, после ужина я приглашаю женщин присоединиться к женам и подругам нашего братства на светской вечеринке. Желаю приятного времяпрепровождения.
Пока он говорил, слуги-мужчины перешли к стене, находившейся позади Веллингтона и Элизы и всей той стороны стола, за которой они сидели. Когда он закончил говорить, слуги начали крутить встроенные в эту стену богато украшенные колеса. Благодаря орнаменту в виде виноградных лоз и листьев эти вентили выглядели как обычный декор комнаты, а не как затворы трубопроводов. Затем к тихому шипению пара присоединился мягкий гул, исходящий из центральной части стены, которая ушла вверх, словно массивный отштукатуренный занавес. К этим двум звукам добавилась какофония стонов, хрипов и громкого отрывистого дыхания, пока наконец гидравлика подъемного механизма стены не умолкла.
Однако стоны, хрипы и громкие чувственные вздохи продолжались.
Передними предстала эротическая картина: находящееся в непрерывном движении скопление женских тел, сплетенных и жадно получающих удовольствие от всех, кто готов был присоединиться к этой группе. Многие женщины оставались в корсетах и трико, но некоторые были полностью обнаженными; они либо расставляли ноги для заинтересовавшегося ими партнера, либо обнимали других женщин, целуя и облизывая их.
Веллингтон содрогнулся, и во рту у него мгновенно пересохло. Он посмотрел на Элизу и натужно сглотнул. Брови ее круто выгнулись, а на лице застыла неестественная глуповатая ухмылка.
—Дамы, вы можете спокойно раздеться здесь и присоединиться к остальным. Если вы более застенчивы, то можете переодеться в халаты, имеющиеся в ваших номерах. — С гордой улыбкой Хавелок откинул голову назад. — Можете не торопиться. Наши женщины обладают поразительным запасом жизненных сил.
Две дамы после согласного кивка своих мужей поднялись из-за стола и начали расшнуровывать свои вечерние туалеты. Они даже не успели переступить порог, как две другие особы, появившиеся, словно молчаливые наяды, из зарослей безудержного вожделения, встретили их жадными поцелуями, а их руки принялись помогать им со сложным женским облачением, увлекая все ближе к общей куче тел.
Не глядя, Веллингтон потянулся к Элизе и хлопнул ее по ладони, уже начавшей распускать верхнюю дугу ее корсета.
— Джентльмены, — сказал Хавелок, возвращая свой взгляд к столу, — вы также можете присоединиться к ним после портвейна и сигары в главном кабинете. — Несмотря на веселый смех, стоны и хрипы, доносившиеся из другой комнаты, манеры его остались совершенно бесстрастными.