— Я полагаю, вы пожелаете коснуться обвинений в адрес моего сына, Омура-сама. И его участия в нападении на вас у Диснеевского центра, семнадцатого сентября.
Старик покачал головой.
— Это не самый важный вопрос, и не стоит обсуждать его сегодня. Но я, безусловно, понимаю, почему вы хотите избавиться от груза этой проблемы. Как вы считаете: ваш сын, Вэл, участвовал в покушении на меня неделю назад?
Ник глотнул односолодового виски, автоматически отметив, что напиток крепок и очень тонок на вкус — двадцатипятилетней выдержки, а то и старше. И очень высокосортный — Ник таких никогда не пил. Но какая разница? Несколько секунд, в течение которых Ник якобы смаковал виски, он потратил на отчаянные поиски наилучшего ответа. Что-то подсказывало ему (только ощущения — ничего больше): из всех людей, с которыми он сталкивался, этот старик вооружен самым сейсмостойким и самым чувствительным детектором вранья.
— Я убежден, что мой сын принадлежал к атаковавшей вас флэшбанде, Омура-сама, — медленно выговаривая слова, произнес Ник. — Но, судя по тому, что я слышал и что знаю о своем сыне, я не верю, что Вэл стрелял в вас тем вечером. Предполагаю, что он бежал… что у него не было ни малейших намерений причинить вам вред.
— Мои медицинские эксперты убеждены, что этот мальчишка, Койн, был застрелен из пистолета вашего сына в туннеле — не там, где устроили засаду, а чуть подальше. На месте засады нашли обычные и стреловидные пули, но ни одна не была выпущена из того оружия. Вы детектив, Ник. Что вы об этом думаете?
— У меня нет… нет убедительных доказательств, Омура-сама, но это как раз подтверждает сказанное мной: мой сын не стрелял из засады, а застрелил Уильяма Койна чуть подальше, в туннеле. Вэлу вручили девятимиллиметровую «беретту». Думаю, он три раза выстрелил из нее в этого Койна.
— Значит, ваш сын Вэл — убийца, — тихо сказал Омура ровным, как гладкий клинок, голосом.
Ничем другим, кроме кивка, Ник ответить не мог. Он пригубил еще виски и на сей раз совсем не почувствовал вкуса.
— Ник, как вы думаете: стреляя в Койна, он пытался защитить меня?
Ник посмотрел на загорелое, гладкое, безволосое лицо старика. И не увидел ничего: разве что едва различимую вежливую расположенность. Ничего. Но Ник каким-то шестым чувством знал, что все зависит от его ответа на этот вопрос.
— Нет, сэр, — твердо сказал он. — Ничто не говорит о том, что Вэл застрелил этого парня, защищая вас или еще кого-то. Прежде всего, Койн был застрелен слишком далеко от выхода из ливневки.
— Тогда почему он его застрелил?
Ник пожал плечами.
— Полагаю, между ними произошло что-то. Мне хочется верить, что Билли Койн, за которым тянется криминальный след — включая и изнасилование малолетних, — почему-либо набросился на Вэла. Возможно, из-за того, что мой сын убежал с места засады. Вэл стрелял, обороняясь. Но это лишь желание отца, чтобы все так и было, сэр.
Омура кивнул.
— Будем считать, что вопрос исчерпан. Я уже приказал моей службе безопасности и лос-анджелесской полиции прекратить поиски вашего сына. А теперь нам нужно обсудить кое-что гораздо более важное.
Ник на это мог только моргнуть. Более важное?
— Не знаете ли вы случайно, где мой сын, Омура-сама? — выпалил он.
Советник поставил стакан и раскрыл ладони, словно показывая, что ему нечего скрывать.