— Да, примерно, — ответил Децербер. — На самом деле, его друг — Децербер, но платить всё равно будет Вельз.
— А, да-да, припоминаю, Вельзевул меня предупреждал… Что-то вы долго.
— М-м, попал в пробку.
За спиной дока возвышалось гордое и неприступное, ужасающее и сделанное из металла, пластмассы и материи медицинское кресло.
— Да? Ага. Ну что же. Садитесь… садитесь. — Док ткнул пальцем в кресло, не попал и, отвернувшись, заскрипел ручкой по заполонившим рабочий стол документам.
Децербер звучно рухнул в кресло, и оно, привыкшее само угнетать и мучить, оскорблённо застонало. Децерберу показалось, будто бы он расслышал что-то вроде: «Ну и тяжёлая скотина». Но, может быть, ему только показалось.
Маневрировавший под потолком стилонер щедрыми горстями сыпал в кабинет горную прохладу, оседавшую на поручнях кресла кристалликами льда.
Децербер посмотрел на невысокую, скрюченную фигурку упыря во врачебном халате.
«Почему среди докторов так много упырей? — мелькнула мысль. — На какого ни посмотришь: не доктор, а упырь. Почему?»
Об этом журналисты тоже не писали.
Белые, почти до бесцветности, волосы дока, не поражающие густотой, но довольно длинные, были уложены вокруг идеально круглой лысины концентрическими окружностями.
«А лысина у него естественная или специально выстриженная, для понта?» — не унимались Децерберовы мысли…
— Вы случайно не знаете, кто исчеркал мои бахилы? — неожиданно спросил док Трудельц.
— Нет, док, — искренне ответил пёс. — А что, должен?
— Мало ли, мало ли… — Трудельц дважды пожал плечами, в такт своим словам. — Какой-то шутник всё время меняет «бахилы» на «бацилы», я замучился за ним править. Он, наверное, думает, что это смешно. Это смешно, как по-вашему?
— Смешно так думать, док, — сказал Децербер. — Лады, если найду виновника, пришлю вам письмо с первым же истребителем.
— Что-что?
— Ну, поставлю в известность, короче.
— Ах, это. Спасибо большое… Ну да ладно. — Трудельц принял серьёзный вид. — А сейчас, пожалуйста, откройте рот, как-вас-там, эээтот, Децибел.
— Дофтор, я фе не по эфому пофоду.