— Следовало догадаться, что ты говорил о кладбище, — проворчал Кагэ, возвращаясь к машине и на ходу оправляя куртку. — Что может быть лучше прогулки среди заброшенных склепов и каменных плит? Помнится, в прошлый раз мы играли в догонялки с метаморфом. Хочешь повторить?
— Не ерничай. Сам же приглашал на кладбище недавно, — ответила я вместо адвоката. Югата пытался делать серьезный вид, но бурчащий под нос оборотень его забавил.
Впрочем, особого повода для веселья не было. С доктором мы договорились встретиться завтра с утра и съездить к могиле его родителей. Как оказалось, Харука замечал на кладбище «ничейные» цветы, оставленные в день памяти, но так и не выяснил дарителя.
— Как ты догадался про день смерти? — спросила я у адвоката, садясь за руль и пристегиваясь.
— Мы же просматривали газеты. Мне показалось, что фамилия Атсуй там встречалась, вот и пролистал некролог. Им целая заметка посвящена была. Лет десять назад в детском доме случился крупный пожар. Родители Харуки проезжали мимо, увидели дым и успели вытащить из дома оставшихся на горящем этаже детей. Но в последний момент крыша рухнула, и сами выбраться они не смогли.
Я вспомнила собственную панику во время пожара, жар, опаляющий кожу и едкий дым, колющий глаза… Воистину, родители доктора были героическими людьми.
— Хорошо, что не спросила у Харуки, — пробормотала я, заводя машину. Из оставшихся на сегодня планов был осмотр окрестностей особняка. Поэтому задерживаться в городе мы не собирались.
Уже на выезде из города, мне показалось, что в стороне промелькнул серый ленд ровер брата. Но приглядеться не успела. Загорелся зеленый свет, сзади пронзительно загудели, и пришлось проезжать дальше.
Благополучно вернувшись в дом, мы наскоро перекусили бутербродами и пешком отправились изучать местность. От особняка убегало множество тропинок, начинающихся от ворот и калитки для прислуги. Часть из них заканчивалась на маленьких полянках, другая уходила к основной дороге или просто зарастала, потерявшись в траве.
Все разветвления, где мы побывали, старались как-то пометить: сломанной веткой, перевернутым камнем, рисунком на коре. Неизвестно, что я увижу в темноте глазами Аки. Но если смогу узнать место, у парней, после моего пробуждения, будет время догнать метаморфа.
— Осторожнее, — поддержал меня за локоть Югата, когда я споткнулась о корень дерева и чуть не полетела носом в землю. Прогулка, несмотря на хорошую погоду, легкой не была.
— Спасибо, — пробормотала в благодарность и обошла коварный ясень. Сердце быстро стучало, отреагировав на выброс адреналина.
Разогнавшись с невысокой горки, едва не врезалась в поджидающего нас смотрителя. Тот бегал в кошачьей форме, оставив одежду в доме, и с легкостью передвигался как по земле, так и по деревьям. Я едва успевала следить, куда он понесся в следующий миг, а оборотень вдруг оказывался рядом, ластясь к ногам.
Чтобы ни говорил Кагэ о самоконтроле, кошачьи инстинкты порой брали над ним верх.
За пару часов хождения по лесу, пусть и в удобной форме и обуви, я успела вымотаться сильнее, чем в тренажерном зале. Протаскавшись еще немного из чистого упрямства, окликнула Югату и попросила дать мне минутку передышки. А сама присела у дерева, на толстую, свисающую почти до земли ветку, и с удовольствием вытянула гудящие ноги. Прикрыла глаза, вдыхая слегка влажный лесной воздух…
И почувствовала, как сознание раздвоилось. Неожиданно, я оказалась с другой стороны поляны, окруженная горьким запахом коры. Внизу упоенно носился за собственным хвостом Кагэ. Я переживала чужие чувства — не страх и ненависть, а неосознанное любопытство, которое удерживало на месте. Русалка знала, что стоит подуть легкому ветерку, как кот ее почует, и придется бежать. Но уходить не спешила.
Это было так странно — почему оборотень, несмотря на вторую ипостась, казался счастливым? С тех пор, как Аки стала русалкой, она забыла, каково так беззаботно радоваться жизни. И теперь не могла отвести взгляда от дурачащегося врага.
Порыв южного ветра коснулся кожи, ероша волосы и сбрасывая с русалки оцепенение, и Аки метнулась в сторону, скрываясь в кроне деревьев. Кагэ тоже замер, принюхиваясь, и спустя секунду рванул в ее сторону. Мы не бежали — летели, едва касаясь ногами ветвей, совершая невероятные прыжки. В лесу солнца было мало, и еще не высохшие от дождя деревья сбрасывали за шиворот холодные капли воды, а тонкие ветки хлестали по рукам и лицу. Гонка пьянила, и вместе со страхом я ощутила смутное удовольствие от безумного бега. Впереди показалась река, маня спасением — и Аки, не замедляя скорости, прыгнула с обрыва в обжигающе ледяную синеву. Нырнула на глубину, сначала испуганно, а затем с радостью принимая родную стихию.
И наваждение исчезло.
Глава 8