Дюпен положил на стол несколько монет.
– Вход для двоих, сэр.
Страж входа забрал большую часть монет, а остальные вернул Дюпену.
– Ступайте и будьте с великими, – нараспев сказал он.
Я удивился, увидев улыбку на губах Дюпена.
– Непременно. Мадам сегодня здесь?
Суровый мужчина утвердительно кивнул. Дюпен достал из кармана серебряный футляр и извлек из него визитную карточку.
– Пожалуйста, передайте это вашей дорогой матери с выражением моего глубочайшего уважения.
Седой человек взглянул на карточку, опустил ее в ящик для денег и уставился на Дюпена тусклыми глазами.
– Сэр, – ответил он, обозначив кивком, что выполнит просьбу в точности.
– Спасибо. Идемте, По?
– Идемте.
Мы прошли в первый зал, размером примерно сто на пятьдесят футов. Зал напоминал огромную гостиную с диванами для размышлений и бесед. Стены украшали зеркальные стекла, увешанные драпировками и позолоченными украшениями. Вдоль стен, по кругу, стояли статуи. На маленьком балконе помещался тихо игравший оркестр.
– Ну и как вам?
Я невольно поморщился.
– Слишком уж пышное убранство. Людовик Четырнадцатый?
– Верно, – улыбнулся Дюпен. – Хозяйка ценит блеск и помпезность. Или, возможно, просто знает, что это ценит большинство ее клиентов.
Похоже, что так оно и было. Диваны и оттоманки были заполнены хорошо одетыми людьми, занятыми шумными разговорами. На периферии зала внимали музыке молчаливые созерцатели. Интерес Дюпена к этому безвкусному салону озадачил меня. Он никогда не был страстным ценителем музыкальных концертов, а его вкусы в части интерьера полностью совпадали с моими.
– Оркестр виртуозный, и обстановка впечатляет, но пока я не думаю, чтобы это можно было назвать поразительным зрелищем.
На мгновение Дюпен смутился.