Клара не сразу подчинилась, она замерла соляным столбом поодаль и не дышала, в глазах плескался ужас и непонимание.
– Она жива, Клара, подойдите, дотроньтесь до нее, она жива и тепла.
На деревянных ногах Осельрод приблизилась, рухнула рядом и трясущейся рукой прикоснулась к шее моей жены. Разорвалась незримая бомба, и слезы счастья хлынули по впалым щекам.
– Послушайте меня внимательно, Клара, то, что произошло здесь сегодня, должно остаться в тайне. Это наш с вами секрет, в первую очередь – от самой Бели. Вы убедите матросов в том, что она была жива на самом деле. Не суть важно, каким бредом это им покажется, они поверят вам. Вы понимаете?
– Да!
– Если Бель узнает о заплаченной цене, жизнь едва ли будет ей в радость. Это недопустимо, вы понимаете?
– Я понимаю, мой тан!
– Хорошо, – сказал я, заглядывая в ее глаза. – Клара, через три года, если не раньше, я умру, а вы, скорее всего, еще проживете какое-то время. Пожалуйста, прошу, приглядите за Бельмере. Мне будет спокойнее лежать в могиле, зная, что у нее есть надежные друзья.
– Мне не по силам защитить ее от всего, сегодня…
– От всего и я не могу ее защитить. Мы с вами можем лишь сражаться за то, что нам дорого, и жертвовать тем, что у нас есть. Говорят, свою жизнь не отдашь. Я отдал, но второй у меня нет, и больше отдавать нечего. Вы защитите ее, когда я не смогу?
– Чего бы мне это ни стоило, – ответила она, – клянусь, мой тан!
Я искренне рассмеялся.
– Хорошо, хорошо. Себастина, я сейчас потеряю сознание, одень меня и позови солдат, чтобы отнесли нас на лодку. Пора возвращаться в Арадон.
– Повину…
Дослушать ее я не смог.
Сны были редкостью для меня, как правило, трех часов в сутки не хватало, чтобы начать грезить. Но в тех редких случаях, когда это все-таки происходило, утренняя явь встречала сомнениями. Неприятное смущение мешало отличить сон от реальности, и некоторое время я силился понять – что где? Обычно осознание сна приносило облегчение – мало радости крылось в моих грезах. И на этот раз я тоже долго лежал со смеженными веками, решая, что это было – страшный сон или явь?
Дерзнув рискнуть, я открыл глаза лишь для того, чтобы увидеть лицо Бели, и все стало на свои места. Великое облегчение поселилось в сердце, моя отрада была жива, была со мной, и, судя по приглушенным эмоциям, ей снилось что-то приятное. Клянусь именем своего рода, это стоило каждого отданного года, каждого мгновения.
Силой отогнав тот восторг, что заставлял меня продолжать смотреть на ее губы, на расплескавшиеся по подушке красными волнами пряди, я соскользнул с ложа. Неверной походкой добравшись до уборной, взглянул в зеркало, не заметил никаких изменений. Вчера я постарел на половину тысячелетия и, скорее всего, стоял уже на краю могилы, но тэнкрисы остаются молодыми и сильными вплоть до самых последних месяцев, особенно те, что несут в себе благодать Императоров. Скоро, совсем скоро я начну сдавать, разум окончательно притупится, и Великий Дознаватель превратится в кучу хлама. Надо успеть закончить критически важную часть плана до этого момента.
Как сообщила чуть позже Себастина, я проспал всю дорогу от места гибели эскадры до Арадона. В трюмах дирижабля было не протолкнуться от моряков. После выгрузки спасенных на аэровокзале дирижабль пришвартовался к башне мескийского посольства, и под присмотром горничной нас с Бельмере переместили в охраняемые покои. Несмотря на то что в городе происходило важное действо, она рассудила, что полумертвому хозяину это будет неинтересно.