Волнолом

Да, будет больно. А как ты думал?

Еще раз извини, друг, я к тебе привык, но…»

Быстрым движением подняв нож, Генрих рассек себе кожу над переносицей.

Два пореза крест-накрест – руна «гебо», седьмой символ старшего алфавита, означающий «дар».

Кровь потекла по лицу, но это была ерунда, пустяк, не заслуживающий внимания. Генрих знал – порезы к утру заживут, рубцы рассосутся. Нож предназначен специально для подобных воздействий.

Чем проще метод, тем он надежнее. В идеале лучше обойтись одной руной – и сейчас как раз такой случай. Всю работу сделала Сельма, а Генрих, по сути, лишь ставит подпись, подтверждая свое решение.

Он снимает клеймо.

Возвращает дар.

Генрих ждал, что боль обрушится водопадом, но ничего похожего не было. Рана лишь неприятно саднила. Струйка крови доползла до верхней губы, и он ощутил солоноватый привкус.

Может, одной «подписи» недостаточно?

Нет, он все сделал правильно. Просто придется ждать.

Близнец в отражении был уже едва различим – зеркало запотело, будто рядом стоял чан с кипятком. Генрих хотел протереть стекло, но, поднеся ладонь, отчего-то засомневался. Подумал – а что, если там, за слоем осевшей влаги, уже не его лицо, а чье-то чужое? Мысль была глупая, из арсенала нелепейших детских страхов, но от нее никак не получалось избавиться.

Так и не притронувшись к зеркалу, он умылся, промокнул порез ватой. Из ванной перешел в спальню и не раздеваясь лег поверх покрывала. Закрыл глаза. Подумал: «Хорошо бы заснуть…»

За дверью послышался чей-то вздох.

Генрих обмер. Страх сжал сердце ледяной лапой.

Скрип половицы. Невнятное бормотание.

Чувствуя, как шевелятся волосы на затылке, он подкрался к двери и выглянул в коридор. Там было пусто, но слышалась возня в кабинете – кажется, кто-то перебирал принадлежности на столе.

Генрих побрел на звук. Сердце бешено колотилось.

Чужак, сидя в кресле и не зажигая лампу, вертел в руках пустую шкатулку. Свет с улицы делал картину призрачно-зыбкой. В облике незваного гостя было что-то смутно знакомое. Генрих, всматриваясь, переступил порог. Человек поднял голову, и фон Рау узнал своего двойника, который выбрался из-за зеркала – только порезы на лбу отсутствовали, а вместо глаз были два чернильных провала. Двойник прислушался, обвел глазницами комнату. Генрих понял, что сейчас этот «взгляд» упрется в него, и тогда случится что-то непоправимое. Попятился, прячась в темени коридора.

Несколько бесконечных секунд Генрих стоял в простенке между дверями, ловя малейший шорох из кабинета. Твердил себе: «Все в порядке, ничего страшного. В доме несколько комнат, спрятаться – не проблема. Главное – вести себя тихо, и тот, зеркальный, ничего не заметит…»