Тёмный Легендариум

22
18
20
22
24
26
28
30

– Э?

– Мы пока не смогли достичь такого уровня мастерства, чтобы заставить сталь одной лишь закалкой и заточкой рассекать такие груды мышц, словно масло. Не теряя при этом гибкость и прочность, разумеется. Дополнительную мощь оружию даёт наша магия. Но… это требует сил.

Гном стащил шлем и со всего маху вмазал себе по голове.

– Дурная! Пустая! Голова! Шлак!

– Эй, ты чего? – успокаивающе потянулся к нему Плао.

– Я забыл лицо Кователя! Пропасть бы мне! Распреду-преждался! Распророчествовался! А где была моя секира?! Для нашей гномьей стали эти болотные осьминоги – что гнилые тыквы. А я чуть всех не подвёл.

Гном снова ударил себя по голове.

– Одень шлем, ург"аш[18], – проворчал Сай Дун, однако в его интонациях искрились насмешливые добрые нотки. – И хватит тут стоять. Идём так: я, волк, ушастый, гном. Дальше вытянутой руки не отходить. Я и гном обвяжемся верёвкой, чтобы его опять не утащили.

Пока воины вязали узлы, Плао заметил:

– Пожалуйста, не в обиду никому из вас, но… Мне доводилось читать рассказ о том, как большой отряд шёл через горы. Они тоже обвязались верёвкой. Так случилось, что один из них упал и потянул за собой всех остальных. Если эти щупальца, или что-то ещё, утянут одного из вас, то и другой…

– И другой, – мрачно бросил гном. – И все вы тоже.

– Ты что, не понял? – Сай Дун развернулся к тропе, обнажая свой зубодробительный клинок. – Стоит одному из нас провалиться в яму Гдурулла, остальным тоже басмук[19].

– А! Н-но… Ксилаец… Он не сказал, что с нами будет, если мы проиграем.

– А что с нами ещё может быть?

Несколько часов они шли молча. Временами Плао казалось, как что-то огромное движется, плывёт, раздвигая мшистые островки в торфяной воде вдоль Гати. Тогда он брался за верёвку, свисавшую с пояса чёрного орка, и чуть натягивал. Это придавало уверенности, а их проводник, судя по всему, был не против.

Время шло, но нападения больше не повторялись.

Первая атака, первое осознание смертельной опасности игры пробудило в них мрачное желание жить, дикий инстинкт, дремлющий на дне разума. Перебрасываясь редкими пожеланиями в адрес ксилайца и его предполагаемой родни, четвёрка шла по Моровой Гати, всё вперёд и вперёд.

Ближе к вечеру, когда низкие облака стали наливаться малиновым сиропом, гном друг подал голос:

– Э… орк. – Чего?

– Спасибо, что спас меня. – Хмрф-ф.