Тёмный Легендариум

– А ты это куда, на ночь глядя?

– Да вот, с мил человеком поговорю. А я и быстро. Вот тута, на крылечке.

Женщина захлопнула за собой дверь, а дедок поманил к себе Скира:

– Послушай, внучек, тута тебе никто ночлега не даст. Потому, как… – дед прокашлялся, – боятся все. Волнуются. Слух ходит, что будто бы в наших лесах оборотни завелись. По ночам шастают. Вот. Все и… Мы тута украйние. Считай без защиты.

– Куда же мне податься?

– А ты иди к Хаутому. Это во-он там, далее дом такой большой.

– Спасибо, дедушка.

Скир поклонился и отправился в указанную сторону.

Далее последовала пятиминутная пауза, этакий временной ступор. Выражаясь проще и корявее, время на некоторое время остановилось. И поскольку течёт оно для всех одинаково, то и остановилось тоже сразу для всех. Никто этого не заметил, да и как можно заметить то, чего на самом деле вроде и нет?! Если бы, к примеру, данный каприз касался всего, кроме часов, этих бессовестных лгунов, этих двурушников, изо дня в день подгоняющих человечество незнамо куда и лицемерно взирающих на вселенную с высоты своего тикающего величия, тогда ещё можно было заявить, что да, имел место факт остановки времени и так далее, и тому подобное. Но ведь нет же. Тогда спрашивается, откуда вообще возникли те пресловутые пять минут? Почему не десять? Не полчаса? А почему бы и нет? Кроме того, пяти минут вполне достаточно, чтобы успеть произнести пару банальных фраз. Так сделаем это! Вот мои:

Когда Скир повернулся в сторону постоялого двора, он и представить себе не мог, что сулить ему этот поворот. Он не знал, что таится впереди, и даже предчувствие оставило его на этот раз.

Судорожно дёрнувшись, время плавно поехало дальше.

Скир быстро шёл, отыскивая указанный дом и мечтая наесться до отвала и заснуть. Здание в три этажа, сложенное из здоровенных, потемневших от времени брёвен, показалось впереди. Юноша подошёл совсем близко, вдруг дверь распахнулась, и из дома вышёл краснощёкий детина, косая сажень в плечах, волоча за собой какого-то человека, судя по обноскам и бессвязному лепету – нищего пьянчужку. Здоровяк в засаленном переднике оказался самим Хаутомом, хозяином двора.

– Вон отсюда! – орал он на весь Луррик. – Грязный дармоед! За всё теперь заплатишь! Я пойду к главному поручителю, он с тобой быстро разберётся.

Ответ нищего Скир не разобрал, но было нетрудно догадаться, что тот просит отсрочки. Трактирщик продолжал выплёскивать свою ярость, каковая выражалась в смачных ударах, от каждого из которых голова должника отлетала назад, удерживаемая, думается, только шеей. Скир рассмотрел, наконец, что человек этот был уже не молод, волосы наполовину поседели. Какой-то частью своего сознания понимая, что поступает неразумно и вообще труднообъяснимо, он шагнул вперёд.

– Уважаемый, простите, что вмешиваюсь, – начал он.

Хаутом остановил занесённый кулак.

– Сколько должен этот человек?

– А тебе что за дело, пацан?!

Скир и сам не подозревал, что был готов к этому вопросу. Дивясь сам себе, он начал:

– Видишь ли, уважаемый, я слуга одного очень богатого рыцаря. Своими доблестными подвигами и делами он весьма прославился на своей родине, правда, весьма далеко отсюда. Его враги, питая зависть к моему благородному сеньору, подговорили одного колдуна, имя которого я не хотел бы называть, дабы не осквернять твой слух, совершить некое колдовство. Колдун согласился и наложил на моего хозяина заклятье, от которого тот тяжко страдает. Снять его можно только одним, весьма трудным способом. Именно во исполнение воли пославшего меня доброго рыцаря, пришёл я к тебе. Но сначала скажи, как зовут этого несчастного?