Теперь глаза консьержки печальны. Она вручает Герде пакетик с нарисованным клоуном и цветной воздушный шарик. Герда держит подарки вверх ногами и морщится.
У консьержки для всех детей есть подарки, чтобы занять их, пока родители стоят в очереди. Содержимое отвечает возрасту и полу. Рит всегда относит себя к гикам – это шутка, но он получает пакет для гиков. Сотрудники терминала проанализировали его одежду и бренды. Я размышляю над странным совпадением: отец дал мальчику мое имя, только он – Рит, а я – Чаннарит. Он никогда не зовет меня отцом. Агнет обращается ко мне «Чанна» – изредка.
Красавица консьержка берет у нас бумаги и говорит, что сама сделает все, что нужно. Наша тележка прощается и скрипит за ней, на проверку багажа. Я рад, что она уехала. Меня раздражал ее приглушенный счастливый голосок. И ее мордочка игрушечного кролика.
Мы ждем.
Другие консьержки движутся вдоль разгороженной бархатными канатами очереди, предлагая с тележек воду, зеленый чай, питахайю и шардоне. Сколько бы мы ни заплатили, все мы, по большому счету, досье в процессе обработки. Мое упавшее сердце подсказывает, что Агнет вышла за меня, чтобы попасть сюда. Ей нужно было оплатить билет.
Никто нам не лжет, даже мы сами. Это больше, чем ложь; это похоже на миграцию животных, нас захватило что-то, чего мы сами в себе не понимаем и никогда прежде не сознавали.
Вдруг мое сердце твердо говорит: пришельцев нет.
Пришельцы – всего лишь предлог. Мы хотим что-то сделать, как хотели строить небоскребы. Это нового рода мечта, нового рода горе, обратившееся внутрь, но это не моя мечта, и я не думаю, что это мечта Герды. Она слишком сильно стискивает мою руку, и я знаю, что ей известно то, чего не выскажешь словами.
– Агнет, – говорю я, – вы с мальчиками идите. Я не могу. Не хочу.
На ее лице мгновенно возникает ярость.
– Я так и знала. Мужчины всегда так поступают.
– Я не привык быть мужчиной.
– Это все равно. – Она выхватывает у меня Герду, которая снова начинает плакать. Слишком часто ее увозили, слишком внезапно, слишком решительно. – Я знала, что будет какой-нибудь ужас.
Агнет гневно смотрит на меня, как будто на незнакомца, как будто впервые видит. Нежно привлекает Герду к себе, укрывая от меня.
– Дети уходят со мной. Все дети. Если ты хочешь, чтобы тебя взорвали пришельцы…
– Пришельцев нет.
Может быть, она меня не слышит.
– Все бумаги у меня. – Она имеет в виду документы, которые удостоверяют наши личности, дают нам право войти в собственную дверь и доступ к банковскому счету. В руках у нее всего лишь билетики с голограммой. Она нервно, отрывисто поправляется: – Все бумаги у них. Герда – моя дочь, они отдадут предпочтение мне.
Она уже думает о судебном разбирательстве, и она, конечно, права.
– Нет пришельцев, – повторяю я. – Нет причин уходить.