На этот раз она понимает. Слышно, как люди вокруг выдыхают. Толстый тамил, который, может быть, устал взрывать других людей, говорит:
– Что же, вы думаете, все правительства нам лгут? Просто вы перетрусили.
Агнет смотрит только на меня.
– Давай. Уходи, если хочешь!
В ее лице ни любви, ни терпения.
– Людям понадобились пришельцы, и они в них поверили. Но я не верю.
Герда плачет без единого звука. Ее лицо спокойно, но я никогда не видел, чтобы из глаз лилось столько воды: она льется, густая, как суп из ласточкиных гнезд. Агнет скрестила руки у нее на груди и целует девочку в лоб. Она что же, думает, я собираюсь украсть Герду? Консьержка вдруг, тихонько приговаривая, опускается на колени. В одной руке у нее розовый металлический мишка, который шипит, незаметно делая Герде укол.
– Ну вот, все прекрасно! – Консьержка смотрит на меня с ненавистью. Она возвращает Агнет зарегистрированное уведомление, светящееся и благоухающее. Но удостоверения личности остаются у них – чтобы мы никуда не делись.
– Спасибо, – говорит ей Агнет и выпячивает подбородок в мою сторону.
Тамил зло улыбается.
– Видали идиота? Напугал малышку.
– Дурак не может взглянуть правде в глаза, – говорит кучка объединенных в сеть малайцев дружным хором.
Мне хочется вернуться в лес, как Тарзану, но это другое желание, другой сон.
– Почему вы не даете уйти нам, остальным, если даже сами не хотите? – говорит мультиполый с широкой остекленевшей усмешкой. Что же это, он-она думает, я могу им помешать? Мне видится, что он-она отыгрывается за целую жизнь в пренебрежении. Его-ее вмешательство, пусть запоздалое, трусливое и глупое, вызывает одобрительный ропот, чего он-она и добивается.
Я словно режу под корень собственное сердце, но оставить Герду не могу. Не могу оставить ее одну здесь, внизу. Нельзя, чтобы ее второй раз бросили. Они ее усыпили, оглушили наркотиком, мир плывет вокруг нее, мутные глаза съехались к переносице, но мне все же чудится – она ищет меня взглядом. Мы с нею на уровне пения крови в жилах понимаем друг друга.
Я склоняю голову.
– Значит, остаешься, – говорит Агнет, и лицо ее меняется: в нем удовлетворение, разочарование, гнев, триумф, презрение.
– Ради Герды – да.
Лицо Агнет застывает камнем. Может быть, она желала признания в любви после этой сцены? Герда обмякла и тяжело оседает на пол.
– Может, ей повезло, – говорю я. – Может, инъекция ее убила.
ebooksa