— Ладно, а, кроме него, кому вы вообще могли перейти дорогу? Хоть бы в той же степени, что Горбачу. Может, уволили кого из-за вас? Или повышением в должности обошли?
Титов ещё с четверть часа расспрашивал вещевика о его знакомствах и круге общения, однако ничего полезного для дела не узнал и никаких подозреваемых не получил. Меджаджев, в очередной раз показав себя человеком прямолинейным и бесхитростным, не сумел даже предположить, кто мог затаить на него зло. В его представлении, все разногласия решались на месте, вопросов ни у кого не оставалось, а люди делились на два сорта: гниль и отбросы, с коими вещевик не пересекался и коих было в мире меньшинство, и нормальные, честные. Попыток переубедить его Натан не предпринимал, только еще больше утвердился во мнении, что убить женщин этот человек не мог. Пришибить в приступе ревности или ярости — ещё куда ни шло, но и то сам бы первый виниться пришёл, снедаемый угрызениями совести. А вот эти все экивоки с ритуалами и обманными манёврами — всяко не про него.
Подмывало, правда, спросить, как эта слепая вера в окружающих людей сочетается с параноидальным нежеланием пускать этих самых хороших, неспособных на подлость знакомцев в дом без присмотра, но Натан сдержался. Указанная привычка явно имела болезненную природу, вызвана была нешуточным потрясением отрочества и мало относилась к прочим взглядам мужчины.
Про историю с дурачком он тоже со скрипом вспомнил и только после наводящих вопросов Титова, однако подробностей тех «похорон» назвать не сумел и уж тем более — тех, кто был с ним в тот день и кто ещё мог видеть эту сцену. И как Натан ни бился, выудить из Меджаджева хоть что-то полезное о том случае не удалось, так что как свидетель вещевик оказался бесполезен. Зато поручик еще больше укрепился во мнении, что задержанный невиновен.
— Куда мы теперь? — полюбопытствовала Брамс, когда подвал остался позади.
— В архив, конечно.
— В архив?! Но зачем?
— Изучать старинные планы города и его окрестностей. Надеюсь, нам это хоть что-нибудь даст, — искренне пожелал поручик.
— Ничего не понимаю, — Аэлита тряхнула кудряшками. — В архив-то зачем?! И почему вы так настойчиво интересовались этим подвалом?
— Всё довольно просто, — пожал плечами Титов. — Εсли принять за аксиому, что Меджаджев не убийца, а я не вижу причин этого не делать, то улики ему подбросили. А коль наш арестант столь подозрителен к гостям и уверен, что они не могли сделать этого обыкновенным путём, сверху, выходит, есть другая дорога. Я, наверное, не подумал бы об этом, построй отец Меджаджева такой погреб самостоятельно — всё же организовывать подкоп или другой какой ход ради подобной детали слишком долго и сложно. Но если подземелье осталось от прежних построек, то это уже совсем иной коленкор. Оно слишком основательно, слишком серьёзно сложено, это сразу бросилось в глаза, но тогда я не придал значения. А теперь думаю — не удивлюсь, если подвал этот является частью чего-то большего или по меньшей мере имеет некий тайный ход.
— Почему? — спросила девушка, заинтересованно поглядывая на спутника.
— Ну хотя бы… Вспомните, что там было, в этом подвале? Ну, кроме мебели, явно поставленной позже.
— Ничего? — пару мгновений сосредоточенно подумав, решила она. — Стены, скобы лестницы, земляной пол…
— Скобы лестницы — и всё, — повторил за ней Титов. — Причём скобы эти явно сделаны уже новыми хозяевами вместе с дырой в потолке. А в остальном, припомните, ведь потолок был цел, никаких признаков того, что прежде имелась другая лестница. Согласитесь, довольно нелепо соорудить такое надёжное, основательное подземелье, приложить к этому массу усилий — и не предусмотреть нормальный спуск. Обыкновенно в таких местах, насколько я себе это представляю, делается каменная же лестница. Может быть, довольно крутая и отвесная, но надёжная. Иначе зачем нужен такой погреб, если туда толком ничего не затащишь?
— А может, это не погреб? Может, так и задумано было, что нет ни лестниц, ни дверей? — с жаром предположила Брамс.
Мысль о такой изумительной находке, о старинных секретах и потайных ходах, до крайности взволновала и взбудоражила девушку. Пережитый во время аварии на дороге страх уже подёрнулся дымкой забвения, потускнел и перестал мешать мечтам о приключениях, а что может быть увлекательней загадочных древних построек? Это же буквально история со страниц авантюрного романа! Будь её воля, Брамс бы прямо сейчас бросилась туда на поиски тайного хода, но разумное начало остановило: девушка понимала, что вслепую искать лаз можно бесконечно и в конце концов так и не найти.
А спорила она исключительно из азарта. Потому что привыкла уже выдвигать самые фантастические версии и получала подлинное удовольствие, когда Титов аккуратно разбирал её предположения на части, что-то отвергая, а что-то — напротив, добавляя в общую картину расследования. Это был тот самый спор, в котором рождается истина, и процесс этот, даривший ощущение сопричастности, вызывал у Брамс искренний, почти детский восторг.
— И для чего? — чуть нахмурился Натан в ответ на последнее замечание. — Да ну, глупости. По такому принципу разве что усыпальницы строились, но тогда внутри было бы хоть что-то! И уж точно не стал бы отец большого семейства рисковать, прорубая ход в столь своеобразное и, наверное, жуткое место. Про отсутствие входа он, скорее всего, просто не подумал, а вот не заметить загадочные рисунки или, больше того, истлевшее тело вряд ли сумел бы. Едемте, Брамс! Чую я, этот подвал приведёт нас к настоящему убийце.
Однако на деле всё оказалось сложнее, чем мечталось Титову. До самого закрытия они просидели в сумрачном холодном подвале земельного управления, развлекли своим визитом архивариуса, который с охотой принялся за нетривиальную задачу, но — всё тщетно. Двигаясь в прошлое, от современного плана города к более старым, они так ничего и не нашли.
Несмотря на помощь реки и притока и такие ориентиры, как наиболее старые церкви города, привязываться к местности было трудно, и Титов в итоге начал внимательно осматривать довольно обширные области. Однако, несмотря даже на расширенный угол поиска, никаких примечательных построек на месте нынешнего дома Меджаджева не нашлось. Там даже трактиров никогда не стояло, которые ещё могли бы озаботиться созданием таких погребов: слишком уж далеко это место располагалось от старого центра.