Глава 10
Тьма горьких истин
На этот раз выехали рано, так как собирались засветло добраться до швабского Бад-Мергентхайма, что в королевстве Вюртенберг, а это добрых полста миль, и вся дорога – то вверх, то вниз, так что не разгонишься. Да и дорожное покрытие после зимы выглядело не лучшим образом. В общем, плохая дорога, длинный путь и тяжелый дормез, которому по той дороге – по всем ее рытвинам и колдобинам, камням и кочкам – катить и скрипеть едва ли не весь день. Вот разве что погода выдалась хорошая, да приятный ветерок дул с реки, принося запахи молодой зелени и цветов.
Лес начинался почти от самой городской стены, то приближаясь к дороге, то отступая от нее, но нигде не исчезая из виду. А в некоторых местах тракт и вовсе оказывался зажат в узком дефиле между деревьями и рекой. Вот в одном из таких мест, когда дормез подъехал к знакомой опушке, Альв и попросила кучера остановиться. Ничего странного или необычного в этом не было, как и в том, что дама, вышедшая из кареты, направилась прямиком в лес. Не станет же она справлять нужду у самой дороги, да еще на глазах у мужчин? Другое дело – но об этом знал только Йеп, – что она являлась счастливой обладательницей великолепно устроенного организма, успешно справлявшегося с любым количеством пищи и обычно не тревожившего Альв «по пустякам». Посетив уборную еще ранним утром, в гостинице, она могла быть спокойна за свой желудок и мочевой пузырь как минимум до позднего вечера. Так что в лес она направилась совсем не по той нужде, о которой могли подумать их с Йепом кучер и слуга. Под плащом она несла туфли, чулки и платье, предназначенные для спасенной ею ведьмы.
В позапрошлую ночь, выбравшись с так и не пришедшей в сознание Бьерг из резиденции епископа, Альв решила двигаться рекой. Виверна не только способна быстро бегать, она может также проплыть вверх по течению полторы или даже две мили с грузом на спине и не утонуть. Заплыв, впрочем, оказался не из легких даже для нее: приводить Бьерг в чувство было еще рано, но и привязанная к спине трофейными солдатскими поясами, она задачу Альв нисколько не облегчала. Тем не менее виверна доплыла до того места, где дорога на Гибелштадт подходит к паромной переправе через Майн, и довольно быстро нашла для ведьмы убежище – небольшой грот, спрятавшийся за разросшимися кустами орешника. Там она соорудила «гнездо» из еловых лап и тонких пластов дерна, которые срезала на опушке своими длинными и острыми когтями. В таком убежище, как ей было известно, достаточно тепло, чтобы не замерзнуть, ну а о том, чтобы Бьерг до времени не проснулась, Альв позаботилась, использовав тот же самый
«Вежливая девочка, – отметила Альв, стирая послание с камня, – и сильная. Надо же, сама проснулась!.. Что ж, я сделала, что могла, и даже чуть больше, – решила она, прогуливаясь между деревьями. – Теперь ты сама себе хозяйка, Бьерг, дочь Хродгерда, и да помогут тебе боги!»
Таскать с собой одежду, подходящую простолюдинке, было бы глупо, и Альв ее попросту выбросила, но сразу вернуться к дормезу не могла. Это выглядело бы слишком подозрительно. Поэтому ей не оставалось ничего другого, как просто погулять по весеннему лесу, подышать свежим воздухом и подумать о том, о чем, хочешь или нет, но подумать необходимо.
Возможно, знай Альв наверняка, кто она такая, как и где жила до своего путешествия «на ту сторону» – и что стало причиной этого путешествия, – она и задумываться бы не стала о многих и многих вещах, о которых в нынешних обстоятельствах не думать просто не могла. Не то чтобы ее так уж смущала собственная двойственная природа. Ну что тут поделаешь, коли уродился оборотнем? И тем не менее целостность картины мира, в котором гармонично – а по ощущениям так все и обстояло – сосуществовали в одном и том же теле оборотень-виверна и некая «ее светлость» Альв Ринхольф, вызывала у нее вполне понятные сомнения. Не то чтобы знатные дворяне не могли одновременно являться еще кем-нибудь из тех, о ком не принято говорить на ночь глядя, оборотнями, например, или даже вампирами: такое, насколько помнилось Альв, случалось достаточно часто. Впрочем, имен этих людей – или, лучше сказать, нелюдей – она по-прежнему не помнила. Другое дело, что ни Длинная Унн, ни братья Обермайстеры о виверне, похоже, ничего не знали. Во всяком случае, никак не связывали факт оборотничества с самой Альв.
Они склоняли голову перед герцогиней Ринхольф, ну или перед княгиней Ринхольф, хотя, возможно, Ринхольф – это всего лишь патроним и титул Альв, как и ее официальное имя, звучат совсем иначе. В любом случае эта неизвестная особа была и сама по себе кем-то наделенным такой силой и облеченным такой властью, что о ней знали и за пределами Штирии. Кем-то, кто был знаком с духами, ведьмами и оборотнями и кто мог навестить при случае Лорелею – гордую хозяйку «золота Рейна». И власть эта, судя по некоторым признакам, пугала людей и нелюдей никак не меньше, чем когти виверны.
Впрочем, о чем-то подобном Альв начала догадываться сразу после встречи с девой-волной. Сейчас же, когда в мозаике возникли новые детали, она точно знала, что и как станет делать дальше. В ближайшем крупном городе им – Йепу и ей – оставалось лишь найти какого-нибудь книжника или знатока геральдики и путем несложных расспросов выяснить, кем была в свое время ее венценосная бабка. Имя и титул, а также приблизительное время правления известны, так что узнать, кем являлась фюрстина Анна, будет, по-видимому, несложно. А там уже и до Альв рукой подать: имя не секрет, – если, конечно, она и правит под этим именем, – титул легко угадывается, герцогиня или княгиня, и география поисков ограничена Тиролем, Австрией и Штирией. Ну, может быть, еще и Каринтию следует иметь в виду…
Альв вернулась к опушке леса и, встав в тени старых буков, посмотрела на постепенно оживающую дорогу, терпеливо ожидающий ее на обочине дормез и на прогуливающегося неподалеку Йепа. Ее мужчина был великолепен, и легенда про драуга подходила ему, как сшитое по мерке платье. Альв, разумеется, предпочитала его живым – во всех смыслах, – но образ ожившего ради мести мертвеца добавлял Йепу толику мрачного очарования, и это нравилось Альв чисто эстетически. Да и в постели возбуждало, не без этого. А еще Йеп был восхитительно великодушен, и да, похоже, он ее любил по-настоящему. Большинство поступков, которые он совершил ради нее, можно было объяснить страстью немолодого мужчины к молодой женщине. Большинство, но не все. Йеп остался с ней даже после того, как узнал о ее второй сущности.
Сама Альв относилась к этой своей темной ипостаси без излишней ажитации. Есть и есть. Ее не смущал ни облик виверны – хотя ей и было бы любопытно, находясь на пике боевой трансформации, взглянуть на себя в зеркало, – ни ее весьма далекие от человечности инстинкты. Альв принимала и это, хотя и не чувствовала потребности гордиться жестокими склонностями дракона. Однако и стыдиться того, что она порой уподобляется гнусному вампиру, не собиралась тоже. Вампиры – нежить и способны «выпить» любого, включая юных девиц и грудных младенцев. У них нет чести и нет правил. Виверны не такие. Они вообще не оборачиваются без причины, но и обернувшись, никогда не режут всех подряд и уж тем более не опускаются до такой низости, как убийство детей.
В этом смысле «вампиром» являлся как раз епископ Ансельм. Он, разумеется, не пил кровь своих жертв, да и злодеяния обычно совершал чужими руками – для этого существуют солдаты и палачи, – но разве запытать до смерти человека, виновного лишь в том, что он язычник или попросту плохой христианин, лучше того, что делают вампиры и оборотни? А ведь на руках Ансельма кровь множества «ведьм», многие из которых и ведьмами-то на самом деле не были, а если и были, то весь их грех состоял в том, что они «смущали» простодушных крестьян и горожан, излечивая их болезни и предсказывая непогоду. Черное ведовство, конечно, тоже существует, но и оно в большинстве случаев не такое уж тяжкое преступление, чтобы сжигать из-за него на костре. Сварить приворотное зелье – не то же самое, что обирать крестьян, заставляя их мерзнуть и голодать суровой зимой. Смешать яд, наслать порчу, проклясть, наконец, – во всех этих случаях жертвой становится один человек. Но что тогда можно сказать о тех, кто начинает и ведет войны всего лишь из-за клочка земли или способа обращаться к Богу?
Альв думала об этом спокойно, но она-то, похоже, не сегодня узнала ответы на все эти вопросы. Другое дело – Йеп. Конечно, он прежде всего мужчина и солдат, но, с другой стороны, мораль его мира совсем не похожа на мораль мира, в котором росла Альв. И то, что он ее принял такой, как есть, дорогого стоит. Вот что главное!
Из Хайльбронна выехали только двадцать четвертого числа, задержавшись в городе на два дня: искали, с кем можно было бы приватно поговорить о фюрстине Анне. Ведь не ко всякому подойдешь с расспросами. Особенно если не знаешь, встречался ли в прошлом этот человек с Альв Ринхольф, и, значит, ни к кому из титулованных особ Альв обратиться не могла, да и просто так бродить по улицам было бы опрометчиво. Не ровен час, кто-нибудь из встречных узнает ее в лицо. А такое вполне могло случиться, ведь Альв еще в Гамбурге вспомнила, как посещала нимфу Лорелею на острове Верд, а до Боденского озера, между прочим, если и не рукой подать, то не так уж и далеко. Вполне могло случиться, что или она в своих путешествиях забиралась так далеко на север, или кто-нибудь из местных пересекался с ней на юге, а то и на юго-востоке, то есть в том же Тироле или Зальцбурге. Поэтому Альв по большей части сидела в гостинице, предоставив расследование Якову, или сопровождала его в карете, но выходила из нее только для того, чтобы пройти вместе с Яковом в помещение книжной лавки или в дом очередного профессора и доктора философии.
Разыскания же оказались делом нудным, медленным и, по большей части, неблагодарным. Единственное, что удалось выяснить в результате двухдневных поисков, – это титул фюрстины Анны, да и то достоверность сведений оставляла желать лучшего. Один из собеседников вспомнил, что лет сто назад, или чуть больше, Карантской маркой[55] правила вдовствующая герцогиня Анна. Собеседник утверждал, что именно герцогиня, хотя, скорее, титуловать ее следовало маркграфиней. И еще один штрих: марка в то время входила в состав империи, и было непонятно, имела ли право герцогиня Анна именоваться по-немецки фюрстиной. Так что ответ на вопрос, интересовавший Якова и Альв, был таков: то ли да, то ли нет. Может быть, это та самая Анна, а возможно, что и нет. Но даже если это все-таки она, никто не мог сказать, были ли у владетельницы Карантской марки дети и в какие династические браки они вступили, войдя в возраст. Соответственно и возможность проследить родословную Альв от ее венценосной бабки сходила на нет. Во всяком случае, пока.
Итак, двадцать четвертого апреля дормез покинул Хайльбронн и направился в Штутгарт. Дорога шла вдоль русла реки Неккар, по узкой долине, больше похожей на ущелье из-за довольно высоких и крутых, густо поросших смешанным лесом склонов. Основное сообщение здесь шло по реке, так что дорога большей частью оставалась пустынна, особенно вдали от города, когда фермы, деревни и фольварки исчезли из виду вместе с садами и возделанными полями, уступив место дремучему лесу. На самом деле Яков и сам не отказался бы подняться вверх по реке, но, увы, если следовать руслу Неккара, они окажутся гораздо западнее, чем следует быть. Им и так уже пришлось отклониться от южного направления, которое должно привести их прямо в Штирию. Ну или почти прямо, поскольку прямых дорог здесь попросту не было.
– Знаешь, Йеп, – улыбнулась вдруг надолго замолчавшая Альв, – кажется, нам снова придется драться.
ebooksa