Здесь фразы были стерты, но дальше следовал текст:
«Дело не в том, что произойдет, но в предполагаемом событии. Нет. Еще хуже. То, чему может позволить случиться потребитель. Или, что еще хуже, что люди могут заставить произойти. Но как людям справиться с этим? Легче поймать руками туман».
Найквист почувствовал себя ужасно. Виски пульсировали от тупой боли. Он продолжил читать:
«Вы можете уйти от событий, но не от собственной темноты».
– Что вы нашли? – прервала его чтение Элеанор.
Найквист нахмурился.
– Ну, он признает, что убивает людей или, по крайней мере, хочет этого. Не совсем понятно.
– Я знаю. Все эти невнятные сообщения о самом себе. Смотрите… – Она открыла набитый бумагами и дневниками шкаф. – С чего мы начнем?
– Мы?
Она начала вытаскивать бумаги из шкафов, разбрасывая их по комнате.
– Мы должны выяснить, что произошло в той комнате, когда он был убит. Мы вместе в этом замешаны, – сказала она, садясь на пол и начиная читать.
Некоторое время он смотрел на нее, на одинокую девочку-подростка, читающую письма своего мертвого отца, и вдруг увидел нечто более интересное – бутылку джина на полке. Достаточно было одного хорошего глотка, чтобы сразу почувствовать себя более живым.
Элеанор ахнула.
– Что такое? – спросил он, опускаясь на колени рядом с ней.
– Посмотрите. – Она протянула ему лист бумаги, указывая на определенный отрывок. – Прочтите. То, что подчеркнуто.
Найквист начал читать про себя.
«Я совершал ужасные преступления, я отнимал жизни, все ради любви…»
Он остановился.
– Значит, это его признание?
– Продолжайте, – сказала она. – Несколькими строками ниже. Вот, куда я показываю.