— Однако позже я осознал, что этого недостаточно.
— И чего же мне не хватило? Просто чтобы понять, в чем работать над собой?
Катарина все же присела. Кресла не новые, с протертою обивкой и занозистыми подлокотниками. Даже странно, почему Хелег при всей любви его к порядку, не заменил их.
— Ты излишне прямолинейна. Упряма. Плохо поддаешься прямому воздействию, а косвенное склонна игнорировать.
— Это плохо?
— У меня вряд ли получилось бы изменить тебя должным образом.
Дорогое признание.
И от него мутит, потому что Катарина не представляла, что ее собирались менять. Должным образом. Ей ведь казалось, что Хелега все устраивает.
— Я намекал тебе, — он коснулся лепестков розы, темно-алой, в черноту. — Предлагал перевестись на менее беспокойную работу.
— В секретариат?
— Именно. Или в архив. Но ты отказалась. Ты самолюбива. Самоуверенна.
— Зачем мне…
— В архив? Затем, что моя супруга не должна вызывать подозрений.
— В чем?
Катарина окончательно потеряла нить разговора.
— Ни в чем, — Хелег тоже присел и бросил взгляд на часы. Поморщился. Его гостья опаздывает? Он не любит опозданий, как и иных неточностей. — Ты же работала в сугубо мужском коллективе. И логично предположить, что рано или поздно пошли бы слухи… определенной направленности. Кроме того ты слишком много внимания уделяешь своей работе.
— А не должна?
Безумная беседа. Она ведь не о том спросить пришла. Отношения? Были и прошли. И теперь даже странно вспоминать о них, будто бы те несколько лет совместной жизни были не ее.
— Мне нужна жена, которая прежде всего будет заниматься домом, детьми…
— И тобой?