— Именно, — ни тени улыбки. — Опять же сомнительная личность твоего наставника…
— Меня не одобрили?
— Тебя проверял Нольгри, — Хелег сидел прямо. Длинные ноги. Длинные руки. Длинная прямая спина, к которой словно доску прикрутили. — Мы никогда не приятельствовали. Это опасно, заводить чересчур близкие связи. После мне сказали, что Нольгри сам вызвался провести проверку… я отказался. Я уже понял, что ты не та женщина, брак с которой будет легким. А сложностей мне и на работе хватает.
Вот так.
Правда и ничего кроме правды.
— Не понимаю.
— Я тоже. Проверка — это отвлечение материальных и человеческих ресурсов. Запросы. Беседы со свидетелями. Он не поленился съездить к твоей тетушке. Та охарактеризовала тебя не лучшим образом.
— Почему я не удивлена?
— Катарина, — Хельги вновь вытащил часы и нахмурился сильней. — Послушай, пожалуйста. Возможно, наши отношения не лучшее, что случалось в твоей жизни, но я не враг тебе. И поэтому прими совет. Уезжай.
— Куда?
— Туда. Пока можешь. Попроси своего князя…
— Он не мой…
— Не важно. Он весьма склонен к необдуманным поступкам. Поможет. Уезжай… даже если ты раскроешь это дело и останешься жива, то… мой друг писал, что там очень холодно, а световой день короткий. Многие сходят с ума не от холода, он терпим, а именно от темноты. Солнце, когда показывается, светло-серое, и небо такое же… без света людям сложно.
— Ты намекаешь…
— По-моему, я прямо сказал. Тебя закроют. Поэтому беги.
И он не шутил.
Дышать вдруг стало тяжело.
Закроют? За что? Она не сделала ничего плохого… просто выполняла свою работу, просто… Хелег покачал головой:
— Не надейся объяснить. Все всё прекрасно и без объяснений понимают. И поверь, ни мне, ни остальным не хочется уродовать тебе жизнь. Но есть иные соображения…
— Какие?