Лэнт, до сей поры говоривший ровным, безразличным тоном бесконечно в себе уверенного человека, изрядно утомленного визитом, вдруг осекся. Рука, которую он протянул к флаконам, замерла в воздухе. Длинные пальцы шевелились, ногти светились голубоватым светом, точь в точь охранные амулеты. Мэб охнула негромко и вцепилась в руку Реджинальда, ногти ее впились под кожу. Реджинальд и сам закусил губу, наблюдая за этим странным, совершенно чужим колдовством.
А потом Лэнт выругался. Язык был Реджинальду незнаком, но определенно схож с вандомэсским, и в целом можно было понять, что хранитель имеет в виду.
— Какие-то проблемы, господин Лэнт? — поинтересовался Реджинальд невинным тоном, испытывая мелочное удовольствие.
Хранитель не обратил на него ни малейшего внимания. Он повертел в руках пузырек с зельем, посмотрел на просвет — было там налито не больше половины — изучил со всех сторон, словно надеялся на обман зрения. Потом он открыл еще один шкаф, вытащил стопку толстых тетрадей и принялся их пролистывать, то и дело отбивая нетерпеливую дробь по столу. Потом он распрямился, повернулся к Реджинальду и спросил прежним сухим тоном:
— Вы уверены, что это были Грёзы?
Реджинальд кивнул.
— Я провел анализ.
— Кто-нибудь пострадал?
— Нет, по счастью, — соврал Реджинальд не моргнув глазом. — Но я, невзирая на это, исследовал следы зелья и разработал антидот.
— И вы можете доказать, что это наши «Грёзы»?
— С удовольствием это сделаю, господин Лэнт.
— Скверно…
Лэнт закрыл тетради одну за другой и принялся методично укладывать их в шкаф. От механической четкости его действие Реджинальду стало не по себе. Все казалось, хранитель сейчас развернется, возьмет какой-нибудь особенно убийственный артефакт, здесь наверняка найдется подобный, и превратит их с Мэб во прах. Но Лэнт ничего подобного, конечно, не делал, только все убирал и убирал тетради, пока не осталась только одна. Хранитель еще раз сверился с записями и изучил повторно флакон, в котором никак не увеличилось количество содержимого — хотя, казалось, Лэнт на это надеялся. А потом он сел на край стола, и это был до того непривычный, совершенно несвойственный хранителю шаг, что Реджинальд с трудом сдержал смешок. Мэб хихикнула.
— Это лишено смысла.
— Что именно, господин Лэнт, — так же быстро Мэб вернула себе серьезность. — Дайте тетрадь.
Лэнт облизал губы и покачал головой.
— Хранитель, — Реджинальд почувствовал, что начинает терять терпение. Робость, которую вызывал этот человек, нещадно пользующийся своей властью, начала потихоньку развеиваться. Сейчас Реджинальд видел перед собой самодура, маленького человечка, вообразившего себя королем этого замкнутого, пыльного королевства. Или же — драконом, улегшимся вздремнуть на гору сокровищ. В обоих случаях, какой бы ни была фантазия, пора было найти на Лэнта управу. — Я могу не только доказать, что в Абартоне пытались применить именно эти чары, но даже сказать, открывали ли флакон в последние несколько месяцев и на какой срок. Мэб, артефакт.
Женщина, едва заметно поморщившись, достала из кармана «Пудреницу».
— Уверен?
На самом деле Реджинальд не был так уж уверен в том, что артефакт сработает так, как надо. Одно дело — проверять произведенное магическое воздействие и другие артефакты, то, что оставляет ясный след, и совсем другое — зелье и концентрированные, зельем наведенные чары. Но говорить об этой неуверенности сейчас не следовало. Положившись на удачу, он кивнул. Еще раз поморщившись и помассировав заранее заболевший висок, Мэб открыла «Пудреницу» и поднесла ее к флакону. Лэнт следил за этими нехитрыми манипуляциями, напряженный, мрачный, но помешать не пытался. Магический фон всколыхнулся, послышалось негромкое гудение, а потом «пудреница» вспыхнула яркими, удивительно неприятными, насыщенными оттенками алого и лилового. Враждебное магическое воздействие, сильное и достаточно продолжительное. Реджинальд прикинул в уме. Если бы речь шла о заклинании или артефакте, он бы сказал — чары действовали не меньше пяти-семи минут, для колдовства это чудовищно много. Для того, чтобы в замкнутом пространстве, надежно защищающем человека (в чистой комнате алхимической лаборатории, к примеру) вскрыть пузырек и отлить половину — в самый раз. Если исходить из того, с какой скоростью чары рассеиваются, произошло это примерно три — три с половиной месяца назад, как раз тогда, когда «Грёзы» доставались из хранилища в последний раз.
ebooksa