Не искавшие приключений

— Но, Зи, это черт знает что…

— Это — черт знает что? — теперь в одной руке Зи была помада, в другой — боги знают, зачем — ершик для унитаза. — Побойся Сущего, оно полностью сшито. А вот в моем до сих пор куча булавок. Ну же, не хмурься, мы всех там сразим! — забег Гортензии по квартире наконец завершился — у трюмо в прихожей. Каким-то непостижимым образом она уже успела одеться и причесаться. Теперь Зи добралась до косметики.

— Может быть, обойдешься без этого? Или обвинение тебя ничему не научило?

— Почему не научило? На службе — ни-ни! Но мы же не там, ага? Давай, я и тебя…

— Нет! — импульсивность подруги, похоже, была заразна. Иначе как я сумела одним прыжком очутиться за кухонной дверью, подпирая ее плечом.

Минуту спустя в кухню деликатно постучались.

— А давай так: ты не ругаешься на платье, а я тебя не крашу. Идет? И еще покупаю коктейль. Безалкогольный, чесслово.

— Нет!

— Два коктейля и мороженое, клубничное, — мир явно потерял в лице Гортензии неплохого переговорщика.

Пришлось слегка приоткрыть дверь.

— Мороженое, и я стою в уголке. Не танцую и вообще не заметна.

— Ну. коне-е-ечно!

Прежде чем я разобралась, согласие это было, или сарказм, меня запихнули в пальто и вытолкали из квартиры.

* * *

Не то чтобы я совсем не любила повеселиться. В бытность студенткой педагогического колледжа меня вполне можно было счесть любительницей вечеринок — если считать таковыми встречи фанаток Карнеолы Миллер и посиделки с подругами. Да что скромничать, однажды мы впятером даже решились взглянуть на Пылкий Квартал — тот самый, где падшие женщины осчастливливают мужчин за деньги. Вот так, запросто: взяли, решили и взглянули. То есть, стянули у моего отца подзорную трубу, вылезли на крышу и посмотрели. Самое предосудительное, что мы в тот день разглядели — девиц в легких платьях, что стояли в витринах: точь-в-точь — манекены из Пассажа, только у манекенов ценники пришпилены на одежду, а у девушек висели на шеях. Остальная жизнь запретного квартала оказалась скрыта за плотными шторами и надежными дверями. Квартал выглядел более чем респектабельно, утопал в цветах, даже мог позволить себе газовые фонари.

Мы не были идиотками и уже тогда примерно представляли, что творится за дверями и шторами. Но слова "позор", "безобразие" и "падение нравов" совершенно не вязались с увиденным.

По дороге в загадочный клуб, куда новая подруга вела меня танцевать, я сказала "позор" и "безобразие" раз двадцать. До падения нравов и всего прочего дело, к счастью, не дошло: Гортензия крепко держала меня за руку, не давая поскользнуться. Мало того, что заведение оказалось на правом берегу — оно скрывалось среди складов и прочих жутких багровых домов без окон. Фонари вокруг были редкостью, зато выбоины на мостовой попадались каждую вторую секунду. Для полного погружения в обстановку преступного мира не хватало только крыс, гниющего мусора и зловещих фигур с ножами. Ковыляя и спотыкаясь, я утешала себя мыслью, что вот-вот окажусь на месте какого-нибудь персонажа любимой писательницы. Повторяла, что нам не придется платить за вход. Помогало не слишком.

Наконец тяжкий путь завершился — у сплошной кирпичной стены, как показалось сначала. То, что в стене есть дверь, стало понятно, только когда Зи по ней забарабанила, причем не просто забарабанила — принялась выстукивать какой-то особый ритм. После нескольких тактов один из кирпичей отодвинулся.

— Мы от Луиса! — радостно сообщила Гортензия.

Часть кирпичной стены беззвучно отъехала в сторону.

— Дамы, — церемонным поклоном приветствовал нас коротышка в лиловом фраке.