Аделин смотрела на Бастиана с ужасом и надеждой. Убийца девушек обнимал ее сзади, неторопливо поглаживая указательным пальцем по шее. На кончике пальца синел огонек: легкий взмах – и Аделин присоединится к остальным убитым.
Бастиан смотрел на них и повторял: мне это снится, мне все это снится. Этого не могло быть на самом деле. Убийца девушек – живой, настоящий, не призрак от артефакта – смотрел спокойно и холодно: Бастиан чувствовал его взгляд, как орудующий нож, который оставил шрамы на его лице.
– Вывалились вон там, – Барчетти мотнул головой в сторону окна, не сводя глаз с убийцы девушек. Бастиан невольно обрадовался тому, что пистолет в его руке не дрожал. – Приказал звать вас.
Кажется, Аделин не дышала. Над ее головой плыли мелкие сиреневые искры – зачарованная, безвольная, она не могла сопротивляться: просто стояла в объятиях убийцы девушек и не сводила взгляда с Бастиана. В ее глазах за вязкой покорностью плескалась невыносимая боль.
– Ну вот, я здесь, – медленно проговорил Бастиан. – Отпусти ее.
Убийца девушек усмехнулся. Ему все это нравилось – сейчас он получал настолько чистое, беспримесное удовольствие, что у Бастиана заныли пальцы от ненависти.
– Нет. – По губам убийцы девушек скользнула улыбка, в ярких синих глазах проплыл туман наслаждения. – Так будет неинтересно, Бастиан-уродец.
Сейчас, глядя на него, Бастиан понимал, что никогда не сталкивался с магом такой силы. Да что там – он только читал о таких в учебниках. Он видел, как за тонкой человеческой оболочкой трепещет пламя, готовое вырваться и играючи уничтожить половину материка. Он видел неукротимую силу и безумие.
– Хорошо, – кивнул Бастиан. – А как будет интересно?
Ему хотелось выть от собственного бессилия. Никто ничего не сделает, пока в руках убийцы девушек находится заложница. Никто не будет стрелять, никто не запустит артефакта.
– Ты должен видеть, – мягко проговорил убийца девушек. Скользнул подушечкой большого пальца по губам Аделин, вернул руку на шею. Бастиан вспомнил все, что им показал артефакт, и у него загудела голова от ненависти. – Ты должен видеть свою вину, Бастиан-уродец. И эта ведьма тоже. И все шлюшки.
Бастиану казалось, что время потекло медленно-медленно, сделалось вязким сиропом, в котором тонут мушки. Вот Аделин падает в сиреневую мглу, вот за ней летит Бастиан, вот Бруни и Барчетти, и все они застывают в сиропе, и все на этом заканчивается…
– В чем моя вина? – спросил Бастиан, не сводя глаз с Аделин.
– В том, что ты хранишь возле сердца, – с улыбкой ответил убийца девушек. На его левом запястье Бастиан увидел татуировку: четки со Святым кругом. Мало того что безумец, так еще и верующий.
Пришла ярость, давящая и тяжелая. Ударить боевым заклинанием – Молот Господень вполне подойдет, выбить мозги этой твари, испепелить его на месте, чтобы и от него, и от этих мерзких загадок осталась лишь грязная куча. Аделин? Он ведь может ударить так, чтобы ее не задело?
«Не могу, – подумал Бастиан. – Он в любом случае успеет перерезать ей горло».
– Отпусти ее, – с искренней болью произнес он. – Отпусти ее, возьми меня. Я ведь тоже тебе нужен, правда?
Взгляд убийцы девушек стал темным, непроницаемым – осенней водой, в глубине которой проплывали русалки: жестокие, злобные, разъяренные. Он вновь улыбнулся, и Бастиану подумалось, что человек, который держит Аделин в объятиях, давно мертв. Умер, сгнил, рассыпался прахом – и не понял этого.
– В чем твоя вина, Бастиан-уродец? – почти пропел убийца девушек. – В чем ее вина?
Сияние на его руке стало ярче, наливаясь кровью, чары, которые окутывали Аделин, рассеялись. Убийца девушек растворился в воздухе: только что был здесь – и уже нет.