Что, если он не поверит ей? Подумает, что она просто хочет быть милой и вежливой с тем, кто спас ее глупую маленькую жизнь во второй раз?
Бастиан поднес ее руку к губам, осторожно, едва уловимо поцеловал и по-прежнему тихо, словно боялся спугнуть то, что сейчас появилось между ними, сказал:
– Тогда я счастлив. А теперь спи.
Утром Аделин смотрела на себя и не могла поверить, что вчера ей перерезали горло. Зеркало в больничной уборной отражало молодую женщину с синяками под глазами и усталым видом, словно ночь была тяжелой и бессонной, но шея была чистой, Аделин даже шрама не увидела. Чистая гладкая кожа, результат совместного труда магии Бастиана и медицины. Ни за что не скажешь, что вчера убийца девушек полоснул по ее шее.
Почему Бастиан все-таки не хочет разгладить собственные шрамы? Они ведь тяготят его, пусть он и смирился с ними: Аделин ведь чувствовала эту тяжесть, пусть он и скрывал ее так надежно и крепко, что почти забывал о ней. Аделин видела, какими взглядами его одарили медсестры, которые заглянули в палату с утра. Если в Инегене к господину Беренгету уже успели привыкнуть, то тут он был чудовищем, и на него пришли посмотреть так же, как когда-то смотрели на улице Чудес.
Впрочем, какая разница? Аделин своими глазами увидела, кто именно был чудовищем. Молодой красавец, от которого невозможно оторвать взгляд.
Что ж, если Бог ошибается оболочкой, то человек может быть умнее.
Она тихонько вернулась в палату. Бастиан спал в кресле, и в лучах рассветного южного солнца его лицо было расслабленным и красивым. Аделин мягко погладила его по щеке, и Бастиан вздрогнул, открыл глаза и спросил:
– Что случилось? Тебе плохо?
В его голосе звенела искренняя тревога, словно в палате неожиданно оказался убийца девушек.
– Все в порядке, – негромко ответила Аделин. – Мне давно не было так хорошо. Спасибо тебе, Бастиан.
Он нахмурился, повел плечами, пытаясь устроить затекшее тело поудобнее, и ответил:
– Я не сделал ничего особенного. Меня не за что благодарить.
Аделин рассмеялась. Села на край кровати.
– Просто в очередной раз спас мне жизнь. И правда, ничего особенного.
Бастиан устало провел ладонями по лицу и сказал:
– Надо понять, что он имел в виду, когда говорил о вине. Мы все как-то перед ним виноваты. Убитые девушки, ты, я…
Аделин только руками развела.
– Понимаю, что как-то могла перед ним провиниться, – усмехнулась она. – Я ведьма, а ведьмы заранее во всем виноваты, сам знаешь. Но ты-то здесь при чем? Ты приехал в Инеген совсем недавно.
Бастиан одарил ее очередным хмурым взглядом. Аделин невольно выругала себя: он ведь не считает ее виноватой, он спас ее от казни на костре, а она не может не упоминать о том, что ведьмы всегда крайние во всех проблемах.