— Ничего! — повторил он с какой-то особенной тихой яростью. — Лучше на виселицу, чем в тюрьму! — потом посмотрел на меня, и лицо его приняло совсем другое, просительное выражение. — Только… можно вас попросить?
— Смотря о чем, — осторожно сказала я. Мысленно я гадала, как уговорить его сидеть смирно и не делать глупостей: а вдруг он вздумает напасть на охрану или попытается бежать?
— Те книги, которые я собой на кружок принес, они библиотечные. Срок во вторник кончается. Полиция их забрала. Вы там скажите им, что надо обратно сдать, адрес на карточках есть. Или в библиотеку сообщите, почему они задерживаются.
Я глубоко вздохнула.
— Конечно, Эльдар! Если до вторника мы вас не освободим, обязательно решим с книжками! — снова пожав ему руку, я горячо добавила: — Вы, главное, не переживайте так и не ставьте на себе крест! Вам нужно просто продержаться немного, и все встанет на свои места. Улик против вас по-прежнему нет, помните это! Если вы вдруг с кем-то тут подеретесь или что-то в этом духе, это вам никак не поможет, только повредит. Поэтому ведите себя спокойно, не злитесь на полицейских — они тоже пытаются помочь.
— Да сдался им я… — усмехнулся Эльдар. — Но ладно. Буду тише воды ниже травы.
И посмотрел на меня, как щенок, который хочет, чтобы его похвалили.
Мне казалось, что мы поедем в Дельту или даже на Верфи — я точно не знала, где именно работает Орехов-младший, на Ореховских складах или в здании кумпанства. Но, к моему удивлению, наш путь лежал в Опаловый конец. Очевидно, нас решили принять на дому.
Когда мы подъехали к роскошному особняку (по сравнению с ним особняк бывшего мэра Воеводина казался маленькой деревенской усадебкой), причина стала понятна: едва пролетка извозчика въехала на ведущую к дому изогнутую дорожку, прямо у крыльца приземлился полицейский аэромобиль с Салтымбаевой и Пастуховым на борту. Вчера у меня сложилось впечатление, что шеф договорился о личном интервью с Ореховым, но, видимо, на самом деле он будет просто присутствовать при том, как того расспрашивает полиция.
Увидев нас, Пастухов приветственно гавкнул.
— Доброе утро, Вася! Спасибо, что договорился за нас, а то его секретарь уперся клювом — мол, вызывайте повесткой, по-другому никак! Старый бюрократ! А повестку, конечно, зажали.
«М-да, — подумала я, — Эльдара бросили в тюрьму при одной тени подозрения, а беспокоить лишний раз могущественного богача, конечно, управление судебных приставов не захочет!»
— Фергюс действительно уже не молод, — мурлыкнул Василий Васильевич. — Надо знать к нему подход. После вас, дорогой друг.
Шеф сказал это только из вежливости: он никуда не шел, а ехал у меня на руках. Ступени были мраморные, а шеф не любит, как мрамор скользит под лапками.
У двери нас встретила дворецкая женского пола — сравнительно новая мода, большинство старых домов еще консервативны — и проводила в небольшую и очень уютную гостиную. Она даже не выглядела такой уж богатой, если не считать шелковых полосатых обоев. Обычная мебель, у шефа похожая.
Впрочем, присев на диван и коснувшись его рукой, я поняла, что ничуть не обычная: ткань обивки так и льнула к пальцам. И вышивка, кажется, была ручной, а не машинной. Ну и ну.
(Зачем заказывать ручную вышивку для диванного сиденья?! Не понимаю я этих богатеев.)
Дворецкая спросила, не угодно ли нам чаю, получила утвердительный ответ и удалилась.
Буквально через минуту горничная вкатила в гостиную столик с пятью чайными приборами (в том числе двумя явно рассчитанными на генмодов) и набором лакомств на многоярусном блюдце, которые источали совершенно умопомрачительный аромат. Я велела себе справиться со слюноотделением: после завтрака и трех часов не прошло, куда тебе еще есть!
Аудиенция была назначена на десять, и Орехов появился минуту в минуту (я еле успела положить на блюдечко недогрызенный кусочек печенья). Внешность его меня разочаровала. Я видела фотографии и гравюры Татьяны Ореховой в газетах: даже в свои годы она оставалась сногсшибательной красавицей. Такой бы блистать на театральных подмостках, а не руководить торговой империей! Сын же ее выглядел довольно невзрачно. Правда, как и его знаменитая мать, он был чрезвычайно высок, но, в отличие от нее, имел лишний вес: солидное брюшко не скрывал даже хорошо пошитый костюм. Простодушное розовощекое лицо больше подошло бы продавцу пряников, чем наследнику миллионов. К тому же, он носил крошечные мышиные усики, которые совершенно ему не шли.
ebooksa