— Да, Комиссия по каталогизации образцов, — повернулся к нему обладатель спортивной фигуры, которому на вид можно было дать лет тридцать пять. — А вы?..
— Уве Фергюссон, планетолог станции «Атлантида», — представился норвежец.
— Ричард Сноу и Айвенго Блумберг, — ответил за двоих светловолосый.
— Это все ваши вещи? Тогда прошу следовать за мной. Имейте в виду, что снаружи температура за сорок жары! И… вы взяли кислородные баллоны?
— Мы знаем и всё взяли, — пробурчал второй, худой тип и надел солнцезащитные очки.
Убедившись, что незваные гости устроились в кабине гиперфлайта на пассажирских сиденьях и положили свои саквояжи назад, Уве аккуратно поднял аппарат, набрал высоту в пару сотен метров и, развернувшись, полетел над янтарными песками. Нестерпимо яркое солнце с необычным названием Арлекин висело над горизонтом справа по курсу. Изящная мачта космопорта скрылась в янтарном жарком мареве за кормой, а под днищем гиперфлайта начала проплывать не песчаная, а всё больше каменистая пустыня. И цвет почвы сменился на желтовато-серый.
Уве краем глаза посмотрел на пассажиров: худой спал, направив в лицо раструб кондиционера, а второй молча наблюдал за проплывающим внизу унылым пейзажем.
— Лететь еще с час. Если торопитесь, могу подняться повыше и разогнаться побыстрее — сэкономим минут тридцать, — предложил он.
Сноу повернул голову и улыбнулся:
— Спасибо. Мы не торопимся, делайте так, как удобно вам. А что это вон там, правее?
— Кислородный завод. Первый из четырех построенных на планете с начала колонизации. Содержание кислорода здесь низкое — примерно 12 процентов, что почти в два раза меньше, чем на Земле. Но несколько лет назад было и того хуже — 10 процентов. Лет через десять, говорят, приблизимся к нормальному земному 21 проценту, а пока, как вы поняли, приходится таскать с собой кислородный баллон и маску, на случай, если плохо станет. Можно, конечно, пользоваться автоматической маской, но при работе в полуденных областях Желтого глаза в ней очень жарко. Вращение планеты синхронизировано с Арлекином, поэтому смены дня и ночи тут нет. Кроме того, ось Желтого глаза не имеет наклона, так что и времен года мы не наблюдаем. На одной стороне планеты вечные жара и день, на другой — ночь и холод.
Сноу едва заметно кивнул, а Уве замолчал, забрал немного выше и увеличил скорость.
Научная база «Атлантида» встретила Сноу и Блумберга тишиной — большинство её обитателей еще не вернулись с работы в различных секторах пустыни. Едва пройдя через входной тамбур, Фергюссон завернул в ближайшую дверь с табличкой «Диспетчерская» и спросил:
— Рой, а куда командированных-то селить?
Черноволосый африканец, сидевший перед пультом, крутанулся на стуле и взглянул на стоящих за спиной норвежца членов комиссии:
— Здравствуйте, — он привстал со стула. — Рад представиться: Рой Нгума — почти бессменный диспетчер этого захолустья и рассадника недисциплинированности и разгильдяйства. Вам зарезервированы номера 32 и 33. Перекусить всегда можно на камбузе. Если что — обращайтесь, всегда буду рад помочь.
Рой махнул рукой и вновь повернулся к пульту, на котором замигал индикатор вызова.
— Рой, хватит чесать языком! У меня вышел из строя навигатор. Давай, включай электронный шнур, а то придется ночевать в этой жаровне! — захрипело из динамика.
— Волгин, опять у тебя что-то сломалось? Я, в конце концов, напишу на тебя рапорт, и придется тебе платить за ремонт оборудования из своего кармана!
— Ладно-ладно, попрошу не угрожать! У меня одного, что ли, ломается? Ты давай шнур включай! Тоже мне моду взяли — угрожать…
ebooksa