Противостояние

– Все хотят как лучше, но нам не хватает сил. Даже Изиде их не хватило бы. Пока я ещё паслась в Либрополисе, на крышах, я знала по крайней мере, что и зачем делаю: чтобы выжить, чтобы было что пожрать, чтобы заслужить немножко уважения, чтобы люди, которые гораздо хуже меня, шли куда подальше. Вот такие у меня были цели, и я могла их достичь, а потому с утра… ну то есть к полудню… я вставала – и в путь. А вот наша цель вне Либрополиса – победа над Академией – настолько недостижима, что мы не представляем, как этого добиться. Нет ни «Звезды смерти»[27], которую можно разрушить, ни «Кольца всевластия»[28], ни чёрт знает ещё чего, что бы… – Она остановилась, по-видимому, сама изумившись потоку своего красноречия. – Я тебе больше скажу: если в итоге речь идёт только о том, чтобы избавиться от угрызений совести, то мне всё это ни к чему. С моей совестью всё в порядке, хотя я никакой не герой, который однажды сковырнет семейства с их трона. Я живу, я… как бы… влюблена, у меня есть добрые друзья. Амбиций нет. Чтобы из меня вышел мало-мальски довольный жизнью человек, большего просто и не требуется.

Немногое Фурия могла бы на это ответить, разве что: «Ты права». Впрочем, она вдруг поняла, что её мысли были уже где-то в ином месте.

– Надо эту парочку задержать, – сказала она.

Кэт уставилась на неё:

– Ты вообще слушаешь, что тебе говорят?

– Да… конечно, прости. – Фурия перекинула ногу через конёк крыши, чтобы подняться. – Но нам нельзя здесь рассиживаться в то время, как Финниан и Саммербель направляются в Либрополис.

– Вот и я о том же.

Фурия протянула Кэт руку, и они вместе съехали по скосу крыши к слуховому окну.

Петляя над их головами, прошелестел рой летучих мышей и разлетелся врассыпную.

Глава пятая

Фурия предоставила Саммербель возможность уединяться в кабинете её отца для изучения его библиомантических записей. Там же чаще всего проходило её обучение, и в защиту Саммербель она вынуждена была признать, что та здорово владеет искусством библиомантики. Хотя Фурии было ещё очень далеко до неё, она весьма поднаторела в этом именно благодаря добросовестности Саммербель.

Но, когда в тот вечер Фурия без стука распахнула дверь в кабинет, о благодарности не было и речи.

– Вы не имеете права!

Финниан и Саммербель сидели друг против друга в углу: она – забравшись с ногами на софу, служившую Тиберию Ферфаксу лишь в качестве склада для неподъёмных фолиантов, он – в кожаном кресле. Это кресло между многочисленными книжными башнями Фурия раньше вообще не замечала. На Финниане были джинсы и чёрная футболка. На Саммербель – одно из её любимых платьев без рукавов цвета яичной скорлупы, до колен. Из-под платья виднелась белая водолазка, почти в тон её волос. Она заранее попыталась кое-как прибраться в кабинете, но побороть характерный для этого помещения хаос ей не удалось. На письменном столе всё оставалось, как перед последним прыжком отца Фурии. Стопки книг так и лежали на полу нетронутыми. Кое-где Саммербель передвинула на полках отдельные книги, чтобы извлечь на свет божий скрытые книжные богатства. Кроме того, она освободила журнальный столик между кушеткой и креслом, определив его под фолианты, которые собиралась прочесть.

Финниан разложил на коленях карту Либрополиса и гетто. Когда Фурия и Кэт ворвались в комнату, он поднял глаза.

– Я разговаривала с Целестином, – сообщила Фурия, остановившись перед ними, – и теперь мне известно, зачем Изида в последнее время так часто ездила в Лондон.

Кэт закрыла дверь и подозрительно посмотрела на Финниана и Саммербель. Если она и боялась застигнуть их за чем-то более интимным, чем обсуждение создавшегося положения, то опасения её оказались напрасными.

– Мы знаем, – ответил Финниан. – Целестин был у Ариэля и всё ему рассказал.

– Но вы всё равно придерживаетесь мнения, что она нас предала?

Саммербель посмотрела на неё едва ли не с сочувствием: