Книга крови

Глава четырнадцатая

Восьмой сын и Вторая дочь попрощались с Фурией, крепко её обняв, и скользнули обратно в узкую щель в скале, из которой все трое вылезли мгновением раньше. Фурия быстро посмотрела им вслед, потом оглядела тёмное небо ночных убежищ в поисках своего преследователя. Герцог Ментана, несомненно, поймал бы её в лагере, если бы не помощь двух чернильных поганок. Брат и сестра сдержали своё слово и провели Фурию к «Флёр де Мари» через лабиринт трещин и пустот в лавовых породах. К великому облегчению девочки, Ментаны нигде не было видно – ни на земле, ни в воздухе. Может быть, им всё-таки удалось оторваться от него?

Но герцог был не лыком шит – девочка знала это из «Фантастико…», – а будучи экслибром Зибенштерна, он обладал силой, многократно превосходившей её способности. Нужно было торопиться, если она хотела скрыться в корабле, прежде чем он нагонит её.

Тем не менее Фурия задержалась на полминуты, чтобы как следует осмотреть окрестности. Гигантская развалина «Флёр» возвышалась посреди лавовой пустыни, словно гора. Справа и слева от корабля на горизонте вырисовывались горные вершины, иссечённые трещинами. Всполохи зарниц освещали вечную ночь, царившую здесь.

От Зибенштерна и Федры Фурия знала, что присутствие корабля-портала, когда-то потерпевшего здесь крушение, словно бы берегло эту долину: страшные песчаные вихри и каменный град обходили её стороной.

Всё это подтверждало догадку Фурии: во «Флёр де Мари» ещё теплилась жизнь. Во время визита на корабль вместе с Зибенштерном её сопровождало чувство, сходное с тем, которое она испытала в за́мке своих предков на Рейне, словно вокруг неё витает что-то живое. Фурия вернулась к кораблю, чтобы выяснить, сможет ли она как-нибудь использовать искру жизни, ощущавшуюся на борту «Флёр де Мари», в своих интересах. Надежды было мало, и всё же этот план был лучше того, который многие пытались навязать ей, – она должна была вместе с герцогом совершить прыжок в резиденцию, доставить «Книги творения» в ночные убежища и переписать их под неусыпным надзором Федры, Зибенштерна или, возможно, даже Ментаны. Федра хотела лучшей участи для экслибров, Зибенштерн стремился изменить мир библиомантики коренным образом, а чего хотел Ментана, было ведомо только ему самому.

Костры сторожевых постов, цепочкой окружавших корабль, находились в некотором отдалении за спиной Фурии. Вторая дочь и Восьмой сын провели её по подземным ходам, по которым чернильные поганки таскали с «Флёр» книги, необходимые им для ритуалов в подражание библиомантам. Пригнувшись, Фурия припустилась по направлению к кораблю. До корпуса было недалеко, шагов сто, может быть, сто пятьдесят, и она полагала, что в темноте проскочит незамеченной. Она собиралась подняться на борт по той же верёвочной лестнице, по которой карабкалась вместе с Зибенштерном. Она могла просто взлететь вдоль корпуса вверх, но свет её страничного сердца выдал бы её сторожам.

Быстро добравшись до лестницы, Фурия обнаружила, что та прочно закреплена в щели корпуса корабля. Девочка подтянулась, вскарабкалась по ней и скользнула в чёрную дыру, ведущую внутрь.

– Ну что? – подала голос петушиная книга, втиснутая в тесный боковой карман штанов. – Мне можно говорить? – По дороге сюда Фурия приказала ей молчать: у книги была нехорошая привычка высказываться в самый неподходящий момент. – Я не привыкла, чтобы со мной так обращались! – обиженно добавила книга.

– Неправда, ко всему ты привыкла.

– Только с тех пор, как я познакомилась с тобой! – воскликнула книга.

– Когда мы познакомились, ты дралась с другими петушиными книгами на потеху толпы улюлюкающих идиотов до первой типографской краски. По сравнению с этим то, чем мы сейчас занимаемся, – просто воскресная прогулка, ты не находишь? – съязвила Фурия.

– Как будто в твоей жизни были воскресные прогулки! – парировала книга.

– Я читала про них у Джейн Остин[8]. Кажется, они были не особенно интересны.

Клюв петушиной книги осторожно высунулся из кармана и откашлялся.

– Адреналин – истинный эликсир жизни смельчаков, – поучительно и высокопарно проговорила книга. – Способствует подвижности переплёта, крепости клея и гладкости бумаги.

Фурия вытащила книгу из кармана, но, когда клюв воинственно вытянулся вперёд, распахнула её так, чтобы он болтался вниз головой, словно короткий чулок-гольф.

Клюв изрыгнул проклятия.

– Цыц! – остановила она поток его брани. – Это ты называешь цивилизованной дискуссией? Тут кто сильнее, тот и прав.

Расщепив страничное сердце, она зажгла светящийся шарик, повисший над её головой. Книга осталась раскрытой. Её настроение не улучшилось. Она обиженно втянула клюв, так что он почти до самого кончика скрылся в обложке.