Память, что зовется империей

– Кто же его прислал?

Махит хотела ответить «Один Молния», но это бы предполагало, что об имаго-аппаратах знают все – во всем Тейкскалаане, не только во дворце: Один Молния сейчас на флагмане где-то в космосе – когда бы он узнал?

Так что она ответила:

– Тридцать Шпорник? Если он воспользовался тем, как на меня набросился Одиннадцать Ель. Он намеренно подчеркнул, что это нападение и что они еще об этом поговорят…

– И Тридцать Шпорнику нужен имаго-аппарат? Настолько, что он готов шантажировать придворного. Что ж, я бы не удивилась, – выражение у Три Саргасс стало странным – отрешенным, слегка горестным. – Махит, твои имаго-аппараты – настоящая проблема.

– Не для Лсела, – ответила Махит. «Только для Тейкскалаана, которому они ужасно нужны. Или ужасно нужно, чтобы они не существовали».

– Нет, – сказала Три Саргасс. Отошла от трупа и вернулась к Махит, протянула руку, чтобы помочь подняться с пола. – По-моему, это проблема и для тебя – по крайней мере, у тебя проблема из-за того, что ты рассказала о них.

Махит приняла руку, хоть и была намного выше Три Саргасс, так что опора не очень помогла.

– Я не рассказывала, – сказала она, поднимаясь. – Рассказал Искандр, причем тот Искандр, кого я никогда не видела.

– Каково это?

– Что – каково?

– Не быть одним человеком.

Ее застал врасплох такой обнаженный вопрос – еще никто за все время на этой планете не был с Махит так прям; она просто стояла и думала, что тут вообще можно ответить, все еще не расплетала пальцы с Три Саргассю, когда дверь жалобно звякнула своей неуютной и нестройной мелодией.

– Еще убийцы? – сказала Три Саргасс слишком задорно.

– Надеюсь, Двенадцать Азалия, – ответила Махит. – Откроешь?

Три Саргасс открыла. Отдав приказ двери, резко отшатнулась в сторону, словно от того, что войдет, можно спастись, если просто скрыться из глаз. Но когда дверь раздвинулась, там все-таки оказался всего лишь Двенадцать Азалия. Махит наблюдала, как он окидывает взглядом сцену: труп с лиловым лицом на коврике, струящийся в окна рассвет, Махит и Три Саргасс, стоящие с таким видом, будто только что разбили бесценное произведение искусства.

Невыразительность тейкскалаанцев, оказывается, выдерживала и столкновение с недавно произошедшим убийством. Возможно, отчасти из-за того, что, похоже, Двенадцать Азалии тоже выдалась нервная ночка. Форма министерства информации промокла, оранжевые рукава – жесткие и замызганные. По одной щеке размазана грязь, коса почти расплелась.

– Ужасно выглядишь, Лепесток, – сказала Три Саргасс.

– У тебя на ковре мертвец, Травинка; не важно, как я выгляжу.

– Вообще-то, у меня на ковре, – сказала Махит. – Можешь войти, чтобы закрыть дверь?