Но теперь она стоит в своем складе памяти, в своем успокаивающем, мирном хранилище, и сердце ее колотится, и чувствует она вкус адреналина и свинца, послевкусие недовольства собственного имаго, который никогда бы не нанес такой вред любой имаго-линии – если только официально, на обозрении всего Совета, с полного одобрения. «Что еще я могла бы затронуть», – думает Акнель Амнардбат. Что еще она могла бы изменить.
И повлияло бы это хоть на что-то – раз все равно у врат их сектора стоят тейкскалаанские военные корабли?
Даже эта защищенная комната расколется, расплывется мусором, если судно вроде «Кровавой Жатвы Возвышения» решит, что точке Лагранжа станции Лсел лучше быть
Глава 11
Сходство изводит меня: я не могу мчаться, как мчатся эбректы в своих быстринах, четвероногие и живые в охоте, но я понимаю саму натуру стаи: как она полагается на своего вожака, как в мгновение убийства становится единым организмом. Я понимаю сию натуру, поскольку это и моя натура – и тейкскалаанская; а впрочем, возможно, это универсально для всего человечества: находить обобщающую цель, подчинять свое «я» сплоченной дружине. Я уже не уверен в существовании универсальных истин. Слишком долго пробыл один; становлюсь варваром, варваром среди варваров, и вижу сны о Тейкскалаане в чужих когтях. Я не считаю свои сны сколько-нибудь неподобающими; это движитель желания, это проекция себя в будущее. Воображение возможностей.
ПРЕДМЕТЫ, ЗАПРЕЩЕННЫЕ К ВВОЗУ (СТАНЦИЯ ЛСЕЛ): фауна, не указанная в графе ЛИЧНОЕ ИМУЩЕСТВО (ПИТОМЦЫ И КОМПАНЬОНЫ), флора и грибы без сертификата нулевого уровня радиации после стерилизации электронным лучом, продукты питания без упаковки (продукты питания могут быть стерилизованы на таможне), все предметы, способные выпускать твердые снаряды в атмосфере; все предметы, способные выпускать пламя или горючие жидкости; все предметы, способные излучать летучие частицы (включая рекреационные вещества для назального употребления; «дым-машины» развлекательной индустрии; «коптильни» поваров)…
Во тьме Город выглядел чужим. Не столько притихшим, сколько
Шаги гулко отдавались от мрамора. На Лселе никогда не было всепоглощающей темноты, не считая самого космоса: всегда
Здесь же целая половина планеты осталась без солнца и пробудет такой еще четыре часа. Махит не имела ничего против суточного цикла, когда большую часть темного оборота находилась в четырех стенах. Но снаружи все оказалось
Единственное, что стало заметнее в этот ночной час, чем в течение дня, – это золотая вязь недремлющего ИИ Города. Она бежала под ногами петлями и спиралями, заползала по фундаментам некоторых зданий до второго этажа, словно паразитический грибок, и переливалась в потемках. Три Саргасс шагала по ней с такой решимостью, что Махит заподозрила, что она боится.
И еще она шла без своей облачной привязки. Сняла, как только они вышли из императорских покоев, убрала в карман. «Мы нигде», – сказала она, и Махит поняла это так, что они не оставят в Городе электронного следа от официального присутствия Три Саргасс. Теперь же, следуя за ней в разверзающуюся тьму, Махит спрашивала себя, не пытается ли ее посредница уйти от какой-то встречи с Городом, который необъяснимо отказался ей подчиниться.
Который опалил ее синим пламенем, словно она вовсе не гражданка. Словно
На такие образы Махит наталкивало только то, что они крались посреди ночи во Дворец-Восток; сама Три Саргасс, если поделиться с ней такими мыслями, наверняка бы подняла ее на смех. Это все из-за нервозности, с которой она вышла после встречи с Шесть Путем: выплывшее на поверхность подспудное напряжение.
И
Дворец-Восток был ярче Дворца-Земля, но не менее зачарованным: свет шел от горящих неоновых трубок, красных, синих и оранжевых, освещавших дорожки на плазах: сияющие провожатые к тому или иному правительственному зданию. Три Саргасс замешкалась на развилке, где ИИ-вязь стягивалась в узел, – заметно расправила плечи – и отвернулась, чтобы поспешить по улице, горящей оранжевым, поманив Махит за собой. Белые цветы вдоль тротуаров выглядели так, словно их окунули в пламя.
Махит, очевидно, слишком давно не спала, если разглядела огонь в цветочных композициях. В этом-то и беда. Не в том, что у нее галлюцинации – она была почти уверена, что нет, – а в том, что она не спала, а весь адреналин после инцидента с ядовитым цветком и встречей с Шесть Путем шел на убыль.
Тем не менее она тихо спросила:
– Ты избегаешь Города?
Три Саргасс не остановилась.