Один из демонов

Через десяток минут зал вновь постепенно погрузился во мрак.

– Отдохнули? Прекрасно. Следующий ярус – Инфиделити. Здесь мы впервые применили в Лавакроне аналог земного светила. Розетта из прожекторов двигается по нашему подобию небосклона и регулирует суточный цикл. В Пургаторе, напомню, были использованы стандартные децентрализованные источники света. Глубина второго круга – двести футов. Если первый ярус больше походит на муравейник, или, если хотите – улей, то Инфиделити напоминает безжизненную, каменистую равнину. Сюда планируется направлять асоциальных типов, что не понимают всех благ коллективного труда. Именно в изоляции они должны осознать ценность человеческого общения и тепла, которое оно дает. Я упомянул про тепло не случайно. Инфиделити – стылая пустыня. Там постоянно гуляет холодный ветер, а иногда мы будем его усиливать до настоящего шквала. Грешники вынуждены спасаться в норах, вмещающих одного человека. Эти землянки по ночам будут протапливаться. Кроме того, в темное время суток по равнинам Инфиделити бродят чудовища, – Моллой сделал паузу, чтобы дождаться нужных кадров. – Вот, элигеры. Захватчики. Они величиной с африканского слона и выглядят, как слон, которому отрубили хобот и уши, а на шею надели жабо из острых костяных спиц. Морды элигеров украшены светящимися в темноте разводами на основе фосфорной краски. При ходьбе они издают высокие горловые звуки. Персекуторы – копытные с мумифицированными человеческими ликами. Их кожу покрывает чешуйчатая броня. Эти животные запрограммированы агрессивно реагировать на присутствие человека. Они могут подскочить, толкнуть, но никаких слишком серьезных увечий грешники не получат. Задача персекуторов – разогнать людей по своим норам с наступлением темноты.

– А в чем воспитательная функция Инфиделити?

– Спасибо за вопрос, советник Квятек. По самому центру уровня возвышается Кратер. Это огненный холм, по его склонам в специальных руслах струятся потоки лавы. Он полый внутри, а склоны испещрены проходами. В Кратере тепло и достаточно места, чтобы разместиться всем грешникам. Но лишь искупившие свою вину могут быть приняты в Кратер. За отбором наблюдают младшие демоны. Здесь, кстати, мы впервые сталкиваемся с их влиянием. Люди будут мечтать о Кратере, о возможности находиться в компании себе подобных. Идет прямая ассоциативная цепочка: «люди – общество – тепло». И здесь место в коллективе становится привилегией.

– Благодарю вас, Архитектор. Мне ясен ход ваших мыслей.

– В таком случае опускаемся ниже, в Прайд. Сюда отправляются рецидивисты–грешники, люди, отринувшие путь исправления. Они попадают в самое настоящее Инферно, знакомое по историческим гравюрам художников средневековья. Этажом выше огонь – спаситель, в Прайде же он – бич и бедствие. По потолку уровня стелются плотные клубы серных испарений (ниже их без остатка втягивают воздухозаборники), пылают горны, гейзеры выбрасывают в свод струи кипящей воды и пара.

– Не слишком ли экстремально? – раздался полный сомнения голос.

– Мы будем тщательно отслеживать ситуацию, на Прайд выделено сорок бригад реаниматологов в постоянное дежурство. Не забывайте, мы имеем дело с нарушителями, которые осознанно пошли против системы. Здесь стоит серьезно браться за проблему. Еще одна особенность Прайда – два подъяруса, так сказать, нижние этажи. Если наверху бушует огонь, то подземелье представляет собой равнину из тысяч валунов и каменных глыб, образующих катакомбы и разветвленные пещеры. В них можно будет укрыться от зноя, там же устроят свои обиталища демоны – постоянный состав Прайда. Их количество в круге максимальное по Лавакрону, как максимальная же степень угнетения грешников. Демоны по причине своей гипертерриториальности и конкуренции за лучшие земли неизбежно начнут враждовать между собой. Они постепенно собьются в кланы, и в Прайде разгорятся настоящие войны. Наши ставленники будут стремиться вербовать себе армии из числа грешников и принуждать их биться за собственные интересы. Через эту повинность мы воспитаем отвращение к насилию…

– Да они там поубивают друг друга!

– Советник Эйхбаум, у нас был четкий запрос от армии – устроить рецидивистам полноценный тест на агрессию, – отчеканил Моллой. – Не имитацию, не ментальное воздействие, а настоящий динамический квест. По его итогам будут выявлены три группы грешников: люди, которым претит насилие, личности с явными аберрациями психики и индивидуумы, охотно принимающие жесткие правила игры. Первые уходят наверх, в Инфиделити, со вторыми занимается медицина, третьи поступают в распоряжение армии. Травмы и даже жертвы неизбежны. Показатель смертности по нашим прогнозам будет составлять не более половины процента, но он – будет. Другими способами такую задачу не решить.

Всеобщее молчание охватило зал. «Интересно, сколько из них спрашивают сейчас себя – а не слишком ли далеко мы зашли?» – подумал Моллой, выдерживая паузу для пущего эффекта. – «Очень далеко, коллеги. Может быть, даже слишком далеко!». На экранах меж тем сменялись картинки Прайда в разных его уголках. Распадки Ярости сверкали бликами кварцевых жил, Джабель Мести сиял невероятно скользким от застывшей магмы хребтом, Альтамира Крови булькала каолином грязевых гейзеров, пылающий Флегетон катил свои темные воды.

– Скалистый серпантин перехода ведет нас в Стимоний, четвертый круг Лавакрона. Этот замкнутый на себя мир мы задумали, как антагонист знойному Прайду. Трехсотмильная чаша Стимония до краев наполнена водой. Из–за его слишком большого совокупного веса на следующем ярусе нам вновь пришлось вернуться к технологии ступеней.

– То есть нижние уровни находятся в стороне от основного колодца Лавакрона?

– Не совсем так, советник Омобоно. Это Стимоний расположен сбоку, а остальные круги вертикальны по отношению друг к другу. Глубина четвертого яруса – более двухсот восьмидесяти футов. Суши нет. Только водная гладь. Над поверхностью озера перемещаются несколько сотен искусственных летающих островов. Некоторые – значительны по размеру. В водоеме Стимония присутствуют сильные течения, но есть и заболоченные участки. Рельеф дна неоднородный с множеством рифов и пещер, где имеются пустоты с пополняемыми воздушными пазухами. Теоретически они вполне пригодны для жизни. Вся система биогеоценоза скопирована с типичного австралийского Билабонга. У нас там обитают аллигаторы, змеи и даже пресноводные акулы. Мы прорыли к океану специальный тоннель, его же посредством осуществляется рециркуляция жидкости. Нет, нет, воду предварительно прогоняют через опреснительные установки, и она может использоваться для питья. Стимоний отдан в полное ведение армии, сюда решено помещать рекрутов для жесткой тренировки навыков выживания. Кроме того, мы планируем направлять туда особенно враждебных типов с верхних уровней на перевоспитание.

– Сколько из них утонет? Течения, гроты, аллигаторы и акулы! Там вообще реально будет выжить?

– Реально, советник Эйхбаум. Мы проверили уровень на добровольцах. Из десяти человек едва не потеряли двоих. Пришлось оказывать помощь. При значительной заселенности яруса, наши спасатели, конечно, не смогут выручить каждого попавшего в беду. Мы никуда не уйдем от потерь состава. Но именно таковы были мои внешние установки. Проверьте файлы технического задания для четвертого круга. А теперь небольшой видеосюжет про Стимоний.

Моллой отвалился от своего компьютера, достал сигарету и закурил, не обращая внимания на желтые сигналы коммуникатора. Десять минут они будут наблюдать вихри водоворотов, акульи плавники, режущие озерную гладь, водосвинок и утконосов, что спасаются на топляках от зубов гребнистых крокодилов. Потом рассказ о трех последних кругах, введение в демонологию, пресс–конференция и фуршет. На этом все. Закончится его двухлетний марафон вглубь темной стороны собственной личности и извлечение из нее жутких картин, которые современная технология воплотила в реальность. Он использовал для вдохновения средневековые гравюры, мифологические сказания и рисунки полусумасшедших художников. Теперь эти кошмарные сны заключены в кубе Лавакрона. И пребудут с человечеством навеки. Цивилизация строила свое здание, развивалась, гордилась собой, а потом взяла и создала себе чудовище на погибель. Или во спасение? Моллой синхронизировал таймер с фильмом на экране, встал из–за рабочего стола и подошел к окну. Море по–прежнему бросало волны на прибрежные скалы. Необузданное и все равно прекрасное, как и все, что создавала природа. А через десять миль монорельсовых нервов уже жило своей судьбой возведенное человечеством доказательство собственной неполноценности. Лавакрон. Его, Моллоя, главное произведение в жизни. От этой мысли ему захотелось распахнуть окно, вылезть на подоконник и ринуться туда, в прохладу ветреного вечера, навстречу мокрым и острым камням.

«Спасибо тебе, Проектировщик. Мой единственный советчик, мой наставник, – с благодарностью подумал Моллой. – Сколько из того, что создано, было моим, а сколько твоим? Теперь уже никто не разберется. Как жаль, что нам не пришлось встретиться и посмотреть друг другу в глаза. Что бы мы увидели в них? Участие, поддержку или сострадание? Только я и ты знаем Лавакрон до конца. Только мы вдвоем можем оценить масштаб подземного мира, уже засыпанного слоем грунта и почвы, на котором теперь зеленеют пересаженные вековые деревья. Что сказали бы эти надменные чиновники из столичных Департаментов, если бы смогли узреть не мое постановочное представление, а оценить истинный масштаб Лавакрона? Нет. Эта тайна будет сокрыта от всех. Что–то станет преданием, что–то превратится в слухи, обрастет мифами, а что–то навеки останется похороненным под толщей земли. И спрячется там, надежно упакованное в могущество человеческой технологии. С умными компьютерными системами в качестве пастырей».

Проектировщик. Все двадцать четыре месяца работы Моллой осторожно пытался разузнать что–то о его таинственной личности. Тщательно продумывал вопросы, делал аккуратный прокол в мыльном пузыре секретности и ждал следующего удобного случая. Что удалось выяснить? Ни–че–го. Из ныне работающего персонала не было никого, кто застал время основания Лавакрона. Не удалось разыскать специалистов, которые откапывали котлован, закладывали фундамент. Их сменили новые профессионалы, такие же, как сам Моллой. В поисках новых сведений пришлось обратиться даже к насмешливому и ироничному Полди. За зеркалом его самоуверенности скрывалось полное неведение, хвастливая напористость и убежденность в собственную исключительную судьбу.

– Творцу недостаточно нахождения в общей нейросети. Теперь высшей силе потребовалось более материальное присутствие на планете, – так отшутился Полди в ответ на предположение Моллоя, что за проектом стоял кто–то неведомый.