– Ну что, гладиаторам пора выходить на арену? Ты готов?
– Разве это вообще возможно – быть полностью готовым?
– Чертов перфекционист.
– Ох, не поминал бы ты всуе… с нашей–то работой.
Полди добродушно рассмеялся:
– Ну и кто из нас после этого склонен к суевериям?
Зал для собраний целиком пропитался мраком, лишь четырехсторонний проекционный куб в центре зала издавал слабое свечение. Презентация могла начаться в любой момент. Невидимые друг другу, там, в темноте, расположились представители всех земных Департаментов – люди, определяющие сегодня облик планеты и условия жизни для всех ее обитателей. Обремененные великой ответственностью чиновники заранее знали о дате просмотра визуализации проекта и, хотя никто из них в этом никогда бы не признался, страшились ее приближения. Этот день был призван разделить историю цивилизации на два отрезка – «до» и «после», явить миру новую точку невозврата, когда повзрослевшее человечество само начало мастерить для себя глобальные игрушки, не передавая эту функцию в ведение высших сил. Они ждали, мучились нетерпением и заранее содрогались от предстоящего. Неужели мы и вправду это сделали? Незаданный вопрос витал в плотном от всеобщего напряжения воздухе. Неужели мы создали полностью самостоятельную концепцию жизни, замкнутую на себя и учитывающую все слабости человеческой расы? Этой грандиозной задумке по плану суждено было пережить всех ее творцов, обрасти легендами и стать краеугольным камнем в дальнейшем развитии общества, тем кнутом, той навечно занесенной над головой простого человека секирой, что вынуждает его думать, творить, работать на благо общества изо всех своих слабых сил.
Экран посветлел, из его глубины проступило худощавое лицо Моллоя. Темный зал ожил, по нему пробежала волна шорохов. Моллой дал присутствующим несколько секунд, чтобы устроиться поудобнее, и только после этого начал:
– Как главный Архитектор проекта А–Консент–Д, я приветствую всех собравшихся. К сегодняшней дате мы шли долгие десять лет, что при нынешнем развитии технологии сравнимо с вечностью. Прежде чем мы приступим к презентации, я хотел бы еще раз подвести черту под одним чрезвычайно важным вопросом – названием. В свое время я обосновал соответствующее предложение, которое было рассмотрено и утверждено всеми Департаментами. Итак, адский комплекс мы отныне называем исключительно термином «Лавакрон». Имя нашему творению дал мертвый латинский язык, и это имя символизирует омовение, очищение. Так и должно остаться в истории. Мы хотим избежать ненужных параллелей. Человек попадает в Лавакрон не в безнадежную ссылку, а на лечение. Он проходит болезненную и даже мучительную процедуру избавления от грехов для того, чтобы снова приносить обществу пользу. Возражений не имеется? Наверняка все знают, что мой мозг не подключен к нейросети, поэтому у вас по правую руку находятся коммуникаторы. Подайте мне сигнал, и я постараюсь предоставить вам слово. Чтобы не возвращаться к сказанному, вновь повторяю свой вопрос: если кто–то желает дать отвод названию, он может это сделать сейчас, – Моллой умолк.
Его лицо было абсолютно бесстрастным, даже неподвижным, как у восковой фигуры. Через несколько секунд стало ясно, что ни одно слово не прольется через край чаши молчания.
– Хорошо. Итак, мы начинаем, – образ Архитектора стремительно тускнел, а из–за его спины начали проступать бледные контуры пейзажа. Картинка набирала яркость и цвет. Вскоре перед зрителями во всей красе развернулась живописная лесная долина с высоты птичьего полета.
– Верхний ярус Лавакрона выходит к поверхности планеты на морском берегу. Иными словами, у нас за спиной океан. С остальных трех сторон комплекс окружают Райские парковые зоны, – Моллой сделал паузу, а камера в этот момент приблизилась к земле и среди изумрудной зелени стала видна идеально прямая серая нить дороги. – Это сделано не случайно. Прежде чем погрузиться в обитель скорби, грешник должен получить возможность еще раз увидеть Райский сад, чтобы острее ощутить утрату. Теперь дорога Безысходности. Я отверг все проекты, где предлагалось украсить обочины статуями или наполнить придорожные канавы черепами. Только пепел, серая пыль и все. Никакой готики, никакого украшательства. Я не хочу на этом этапе пугать, мне нужно, чтобы человек максимально остро переживал лишь чувство утраты прекрасного мира вокруг. Привычного, уже обыденного, но внезапно – почти недостижимого. Три мили осознания. Человек станет корить себя, упрекать. Вот, чего мы хотим добиться. Причем, серая масса пепла будет взвесью стоять в воздухе, липнуть к одежде, забираться в ноздри. Оговорюсь сразу, окружающей природе не будет нанесено вреда, потому что мы предусмотрели специальные пылеуловители. Грешник идет по дороге из праха мимо сияющих красотой кущ в самое ужасное и безнадежное место на Земле. Он невольно хочет растянуть свой путь, но безжизненный тракт пролегает ровной прямой, не содержит изгибов и задержаться попросту негде. Как невозможно куда–то свернуть. Послушайте звуковое сопровождение.
Зал наполнила музыка, от которой у всех присутствующих едва не случился приступ паники. Это был тщательно подобранная композиция гармоник. В гнетущие мотивы основной темы то и дело вплетались стоны отчаяния, иногда симфония резко обрывалась, иногда проваливалась в давящий низкий регистр, иногда сквозь нее пробивались завывающие обертона. Раздалась трель звукового вызова ведущего.
– Что–то хотите добавить?
– Зельден из Департамента общественной безопасности. Хочу спросить: дорога охраняется?
– Ни в коем случае.
– А как быть с возможностью побега?
– Электрический барьер на всем протяжении. Если кто–то попытается шагнуть за обочину, он тут же получит разряд. При отказе продолжить движение, мы способны послать точечный, избирательный импульс. Не подействует это – вокруг дороги начнет клубиться ядовито–желтый туман, из которого выступит армия мертвецов. Их лики погонят вперед кого угодно – настолько они ужасны. А если даже такие эффекты не помогут – явятся младшие демоны, чтобы попросту забрать жертву и доставить ее в Лавакрон.
– Демоны прибудут по воздуху?
– Да. Портативные реактивные ранцы, закамуфлированные под ореол потусторонних сил. Фигуры посланников Инферно будет окружать темно–фиолетовое свечение. Их плащи обрабатываются специальным составом, к которому пыль не липнет. Изображения в тумане мы рисуем лазерными лучами, которые генерируют плазму в атомах азота и кислорода воздуха. Стандартное решение. И достаточно бюджетное.
ebooksa