Перед глазами — в какой уже раз! — явился господин офицер Ушенко с пистолетом в руке. Лицо спокойное, взгляд, можно сказать, безразличный, будто у человека, выполняющего нудную, но нужную работу. Три пули Пилсуцки в грудь — работа. Получается, Ушенко окликнул уголовника — тот ведь спиной к двери стоял, — Пилсуцки обернулся и получил три краш-пули в грудь. Свою работу не исполнил. Не успел? Ушенко поторопился пристрелить убийцу? Невозможно. Кто угодно, только не Ушенко. У надзирателя было время, а значит, он выстрелил именно тогда, когда хотел, и не позволил Пилсуцки довести дело до конца. Погибли все машинисты, что вместо каменоломен ишачили на Флобера, погибли перебившие их уголовники. А главный конец, который следовало опустить в воду, остался.
«Почему?»
Два дня назад заходил Флобер. Сочувственно вздыхал, желал скорейшего выздоровления. Улыбался.
«Зачем приходил?»
Ни слова, ни жеста, ни намека.
Чайка понимал, что он в полной власти директора. Захочет Флобер его убить и… Или хочет, но не может? На кого работает Ушенко? Почему спас? Кто способен противостоять директору Африки в его вотчине? Кто способен разрушить планы старшего офицера СБА, подчиняющегося не кейптаунскому филиалу, а непосредственно Цюриху?
«Кто решил, что я должен жить? Почему?»
Флобер пообещал, что сотрудничество продолжится в прежнем ключе. Прозвучало двусмысленно, потому что теперь Чайка точно знал, чем оно, это самое, мать его, сотрудничество, закончится. Один раз пережил, во второй может не получиться.
«Или не будет никакого сотрудничества?»
Офицер Ушенко тоже заходил, приносил бумажки какие-то на подпись. Пустые бумажки, откровенно пустые, ненужные. Держался с привычным высокомерием, грубо держался, но пришел, показал, что по-прежнему на своей должности и что Флобер ничего ему не сделал, хотя именно он, Ушенко, сорвал замысел директора. Сначала предупредил о бунте, потом и вовсе спас.
Спокойное лицо, пистолет, три краш-пули в Пилсуцки.
«Зачем вы это сделали, офицер Ушенко?»
А ведь не скажет.
«Ясно одно — за мою жизнь идет игра. Флобер хочет моей смерти, кто-то другой — нет».
Но кто — другой? Из тех, кто помогает Сорок Два, или же наоборот? Или кто-то узнал, что именно директор Африки снабдил сетевого террориста страшным π-вирусом, и теперь хочет, чтобы Илья написал противоядие? Флобер действовал на свой страх и риск или по заказу верхушки СБА? Сорок Два самостоятелен или же чья-то марионетка?
Сорок Два…
Чайка поднялся с койки. Прошелся. В изоляторе камеры просторнее и чище. Стены выкрашены белым, на полу — пластиковая плитка. Свежее белье. Красота. Даже не скажешь, что в Африке. Обычная тюрьма, совсем не страшная. Мэтт, помнится, сильно этому обстоятельству удивлялся.
Илья раскурил еще одну сигарету.
Мэтт… Была ли их встреча случайной? Сначала показалось так, но теперь, после фокуса, что выкинул Ушенко, Чайка подумал, что их разговор могли подстроить. Что кто-то пожелал рассказать Чайке о Сорок Два и воспользовался удобным случаем.
Сорок Два…
ebooksa