Пришел. Пришел в Африку! В чертову, мать ее, Африку!
— Подожди! — Илья засуетился, вскочил с койки, принялся торопливо натягивать штаны. — Подожди…
Олово не мешал. Прошелся по камере, с любопытством разглядывая скудную обстановку, потрогал пальцем стену, осмотрел туалет, с сомнением покосился на ржавый рукомойник, затем подтащил табурет и уселся напротив одевшегося Ильи.
— Что ты здесь делаешь?
— За тобой.
Гласные Олово не тянул, видимо, поставил изменитель голоса, однако по-прежнему предпочитал слова попроще, а предложения покороче.
— За мной?
— За тобой.
Надежда на спасение! Избавление от смерти! Жизнь! Однако что-то помешало Илье обрадоваться, горечь гасила зарождающуюся радость. Горечь, порожденная последними годами.
— За мной? — переспросил Чайка. — А не поздно?
— Ты жив, — рассудительно заметил Олово. Поразмыслил еще и добавил: — Не поздно.
И получил в ответ яростный шепот:
— Я жив? Да, жив. Я здесь почти три года жив, твою мать! Три! А что вы мне обещали? Не волнуйся, Илья, через несколько месяцев… Я чуть не сдох!
Олово не стал напоминать, что лично он никаких обещаний не давал. Замер на табуретке и, не моргая, смотрел на орущего парня. Когда услышал, что крики стихают, повторил:
— Ты жив.
— Потому что дрался!
— Жизнь — ценный приз.
«Какого хрена?»
— Хватит тупой философии! Чего тебе нужно? Что нужно Кириллу? Я вас не сдал, не сказал, что работал на вас. А теперь — отстаньте, мать вашу. Мне осталось отсидеть несколько месяцев, и больше мы не увидимся!
— Ты не веришь.