Сентябрь

22
18
20
22
24
26
28
30

Вагнер прикрутил огонь, снял сковороду с примуса. Исходящий паром гуляш он накладывал на пластиковые тарелки, найденные когда-то на заправке. Тарелки оказались вечными, дешевый пла­стик выдержал уже несколько лет пользования.

- Где-то должен быть перец, - буркнул он. - Швабы не умеют правильно ложить в консервы приправы… Спасибо.

Он посыпал мясо перцем из поданной низушком баночки, перемешал.

- Ты обязан с этим согласиться, - сказал он между одним и последующим куском. - Понять…

Фродо бросил вилку на пол и сорвался с места, чуть не переворачивая складной алюминие­вый столик для пикников.

- И что я, курва, должен понять?! - заорал он, плюясь гуляшом. - Что никогда ее уже не увижу? Единственной девушки, которая… Единственной…

Он сбился. На губах дрожали прилипшие волоконца мяса.

- И должен понять? Послушать тебя, что все это напрасный труд, и на все наплевать, вот так, просто?! Потому что это, курва, невозможно? Опасно? И потому на все насрать и забыть?

Вагнер машинально копался вилкой в гуляше, всматриваясь в бурые кусочки мяса.

- Вот знаешь что? - пропыхтел Фродо. - Только не поучай меня. Я не такой как ты и Каська, блин, прости, Маргаритка… Она же обижается, если ее так назвать, она же Маргаритка, свободная воительница, ужас пограничной зоны… И она не может признать, что хотела бы свалить отсюда, как можно дальше. Лучше всего — с тобой. И не может признать, поскольку, блин, долг курва, спрашиваю тебя: перед кем? Или же перед чем?

- Быть может, перед самими собой, - тихо ответил Вагнер, не поднимая глаз.

- Ага, ʺперед собойʺ. - Фродо уже не кричал, голос его сделался тихим и злорадным. - Это как у тебя, всегда правопорядочного веджьмина. У тебя имеется миссия. И кодекс. Но только вот, курва, вы оба не можете заметить, что происходит. Вы не способны увидать даже самих себя. Не способны понять, что вот то, что происходит сейчас между вами — это подарок судьбы, который больше не повторится. Ни­когда более! Никогда, если этот пустите псу под хвост…

Он поднял вилку, повертел ее в пальцах, глядя, словно бы впервые в жизни видит нечто подобное. Пальцы дрожали. Низушок вытер их полой куртки.

- Возможно, Вагнер, я и ошибаюсь. Возможно, все не так, как я думаю, возможно, ничего и не готовится. Может быть, все это только паранойя. Только мне все уже осточертело. Я хочу съебаться отсюда, как можно дальше… Как только найду ее, или как только она найдет меня. Я обещал, и она тоже. Послушай, даже если я не прав, то все равно: всему конец. Все это не имеет никакого смысла. Вагнер, да ради Бога, плюнь на этого ʺблэкхокаʺ, пускай себе летает. Долго не полетает, все ведь у них работает на остатках, топливо кончится, и будет покой. Если ты не решишься, с тобой не пойду, мне уже все надоело…

- А ты и так не пойдешь, - заявил Вагнер. - Ты мне там нужен так же, как в заднице зубы…

Он тут же пожалел о собственных словах. Но Фродо даже не обратил на них внимания.

- У тебя есть еще один выход. И в любой момент. Можешь воспользоваться предложением, и выехать отсюда ко всем чертям, только ведь у тебя имеется миссия, у тебя имеется кодекс. И даже подумать не желаешь, что этим перечеркиваешь не только свой шанс, но отбираешь его у Маргарит­ки. Ты отбрасываешь нечто такое, что уже не повторится. Чего никогда уже не найдете: ни ты сам, ни та несчастная женщина.

И вдруг совершенно неожиданно замолчал, играясь вилкой, крутя ее в пальцах.

- Послушай, Фродо… - прервал молчание Вагнер. - Это было предложением кому-то такому, каким я был давным-давно, еще до того, как томагавк попал в мой дом. Та часть меня осталась под развалинами вместе с моей семьей, котами и псом. Со всем тем, что было для меня важным. Шведы дарят шанс тому мне, не зная, что того меня уже нет. А сейчас… Сейчас у меня уже нет ничего, кроме этого ʺтеперьʺ. Кроме, как ты сам говоришь, иллюзий и кодекса. Ничего нет, и уже никогда не будет…

Фродо поднял голову.