Заскрежетал засов люка. Кто-то пытался вскрыть его, стучал по броне. Фродо сорвался на ноги, вглядываясь широко открытыми глазами в темноту. Налево, курва, хотелось ему крикнуть, влево и на себя. Чмокание уплотнителя, яркая щель, солнце на лице… Солнце? Откуда здесь солнце? Кудряш, это ты?
Укол боли, неожиданный удар, оставивший после себя болезненную пульсацию, вспышка красного света. И полумрак.
Ба-бах!
Тряся головой, Фродо пришел в себя. Следующего шприца он уже не брал. Не обращая внимания на боль, он поднялся на одно колено, нащупал фонарик.
Выпуская воздух сквозь зубы, низушок пополз в сторону башни, схватился за край выреза в корзине, посветил фонариком, который держал в зубах. Когда же отпустил холодный металл и с размаху уселся на полу, то испытал чудовищный взрыв боли. Долгое время ничего не видел, только перед глазами плясали багровые клочья. Но под веками оставался образ пустых глазниц, глядящих из-под шлема, высохшего, мумифицированного лица, на котором черными сосульками засохла слизь от лопнувших глазных яблок. В конце концов, тупые удары, повторяющиеся в ритм ударов сердца, перешли в пульсацию. Низушок открыл глаза.
- Фродо, ты идиот, - произнес он в полумрак. - Чего ты, курва, хочешь? Чего, курва, боишься?
Бояться уже не стоит. Очень скоро ты будешь вместе с ним.
Коротышка стиснул зубы и, пробуя не обращать внимания на боль, начал карабкаться в башню.
Сложнее всего было с ногой. Когда он уже устроился на месте наводчика, пришлось помогать себе руками, чтобы всунуть в средину ято мертвое бревно. Оставить снаружи его было невозможно.
Но все пошло даже легче, чем Фродо ожидал. Ногу можно было согнуть, поставить в подходящей позиции. Лишь бы только не глядеть вниз, не беспокоиться неподвижной ступней, которая ни за что не желала встать правильно, пальцами вперед. Похоже, сустав превратился в кашу, подумал низушок, не слишком-то и беспокоясь об это. Пока же что он радовался тому, что боль сделалась тупой, как бы привычной.
Без очередной дозы морфия Фродо размышлял как-то более трезво. Он коснулся лбом холодного пластика кожуха перископа. Темно. А чего ты ожидал, подумал он. Ночью темно и бывает. Он сжал пальцы на рукоятке управления башней. Повел в обе стороны. И ничего.
Отсутствие питания. Не то что в старой доброй БМП, где имелись классные таие маховички. Тут техника покруче, все под электричество. А его как раз и нет… Даже стрелять нельзя, у боеприпасов электрические взрыватели.
Со злостью он стукнул по затвору пушки Bushmaster. Блииин… Теперь будет лучше принять весь морфий сразу… Да, Фродо, настрелялся ты дохрена…
Бах! Не спят, сволочи. Интересно, а им не холодно?
Он начал копаться в кармашке на груди. На мгновение замер. Глянул на своего молчаливого соседа, пристегнутого ремнями к командирскому креслу.
- Ну, и чего, курва, пялишься? - рявкнул он прямо в пустые глазницы. - К тебе иду, придурок.
И тут слова застряли в горле. Фродо поглядел на руку, на высохшую, когтистую ладонь. На костлявые пальцы, стиснутые на красном выключателе.
На красном выключателе с надписью MAIN.
Stryker A3. Модифицированная Pirahna IV, производимая в Канаде. Версии: AIFV, колесная боевая машина пехоты под названием ʺГризлиʺ; командирская машина ʺКодьякʺ… Вооружение — 25 мм пушка Bushmaster II…
Нет, это не то… Запомненное откуда-то описание, какая-то интернет-страница. Привод — мультитопливный двигатель Perkins… Тоже не то…