Сентябрь

Наконец-то появился анимированный логотип. Фродо в который уже раз подумал, что он такой крупный только лишь затем, чтобы было побольше времени на высвечивание реклам. Что, впрочем, совпадало с замыслом владельца страницы — анонимной банды хакеров, рассеянных по всему миру.

Когда низушок уже практически надеялся, что через мгновение появится столь желанная кноп­ка ʺnextʺ, пря­мо посреди экрана выскочило всплывающее окно, в котором скалил зубы негр с лицом жертвы эболы. Вопреки кажущемуся, это никак не был призыв о помощи для жителей Черного Конти­нента, угнетен­ных очередной засухой, эпидемией, военным переворотом или очередным стихийным бедствием, а всего лишь реклама спортивной обуви.

Фродо ругнулся погромче, пытаясь кликами мыши загнать негра назад в небытие. А вот фиг вам, программист был чуваком хитроумным, окошко не давало себя закрыть, разве что свернулось в трей, где и осталось.

Со вздохом облегчения коротышка кликнул “hot news”. Открылся медиа-плейер, быстро отоб­разилась полоска загрузки. Ролик не был длинным.

Камера ʺнимродаʺ[13] работала в типичном режиме слежения. Это означало, что фильм шел со скоростью в гораздо меньше кадров в секунду, ем обычно, что позволяло экономить память. Вообще-то уже давно и повсеместно применялись терабайтные диски, только RAF, как и всякое военное учре­ждение, экономили на всем. В особенности, когда это не имело какого-либо смысла.

Поэтому, вместо того, чтобы заменять в самолетах-разведчиках память на массово распро­страненную, что было бы и дешево, и просто, были расстроены алгоритмы сжатия. С точки зрения ар­мии, это было полезным, поскольку, хотя диск покупали на свободном рынке за пару сотен баксов и заменяли его в течение пяти минут, военным спецам по сжатию данным грозила безработица. Так что в этом тоже есть свои хорошие стороны, подумал Фродо.

Он отвел указатель на самое начало и нажал на кнопку покадрового воспроизведения. Клик­нул несколько раз, все так же видя серую плоскость борта, фрагмент палубы с поднятым отража­телем выпускных газов. Картинка изменилась, сделалась размытой, камера сменяла фокус. Еще один смазанный кадр, охватывающий более широкий план6 появилась вся палуба корабля и приличных размеров участок моря. А потом следующий, уже более резкий.

Объектив автоматически настроился на вспышку форсажных камер стартующего “хорнета”, выполнил приближение. Когда истребитель покинул катапульту, картинка вернулась к более общему плану. Точнехонько в момент, давший зафиксировать самые важные детали.

Три кадра. Первый, с нечетким, размытым силуэтом, появившимся откуда-то сбоку и наполо­вину обрезанным. Второй, самый лучший – крылатый предмет, снятый за мгновение перед ударом, точно в центре кадра. И третий: набухающий клубок огня, заполнивший весь кадр.

Остальная часть ролика показывала только лишь нарастающее облако взрыва.

Фродо прикусил губу, вглядываясь недолго в средний кадр. Учитывая обстоятельства, в кото­рых он был сделан, и устаревшее оборудование, он изумлял хорошим качеством. И все же,Ю это ка­чество было недостаточным.

Время экспозиции было слишком большим, изображение снаряда переместилось по матрице и было неестественно длинным.

Коротышка неодобрительно прошипел сквозь зубы, записал кадр в файл, одновременно раз­мышляя над тем, какая программа для анализа изображения будет наилучшей. В ходе записи активи­зировалась жертва эболы, выскочившая прямо посреди экрана. Фродо выругался, пытаясь попасть курсором в крестик, закрывающий рекламу. – Чертов черномазый, - буркнул он.

Удалось. Негр послушно вернулся в трей. Алгоритм поиска края изображения действовал дол­го, даже на достаточно быстром процессоре. Одновременно он улучшал разделительную способ­ность, генерируя псевдолинии, вставляемые между существующими, экстраполируя точки из окруже­ния. Даже в ограниченном пространстве маски это заняло несколько десятков секунд.

Коротышка наморщил лоб, смешно прикусил нижнюю губу. В неярком свете монитора его лицо ни в чем не походило на витрину титана интеллекта.

Все так же немного. Картинка была растянутой, деформирующей форму ракеты. Не хватало масштаба. Когда-то, в давние времена, предназначенные для анализа снимки приходили с комплек­том сведений, таких как фокусное расстояние камеры, полетный потолок, даже влажность воздуха и коэффициент преломления. Сейчас же Фродо мог полагаться исключительно на собственную интуи­цию. И опыт… Коротышка выдул губы и выпустил воздух с отзвуком, похожим на пердеж. Да, много сейчас подскажет опыт, со злостью подумал он. Вот как можно работать в таких условиях и с такими вот данными.

А больше всего его злило то, что он уже знал. С самого начала, когда крылатая ракета, зафик­сированная в кадре, представляла собой всего лишь размазанную кляксу. Но что-то из давних вре­мен, из устоявшихся навыков, заставляло выполнить работу до конца. Чтобы не только аналитик, но и самый тупой мудак из руководства мог распознать, что изображено на снимке, и, по крайней мере, не мог оспаривать представленный материал.

Снова застонали пружины, зашелестел спальный мешок. Задумавшийся Фродо не обратил на это внимания.

Он сменил пропорции изображения, беря поправку на деформации, где-то на глаз, приблизи­тельно. В обычных условиях он располагал бы временем экспозиции, которое подогнал бы к скоро­стям различных типов ракет. Компьютер сгенерировал бы трехмерные модели, поворачивая их под различными углами и сравнивая с каталогом. Фродо осознавал, что попросту мошенничает.

Он ввел одно числовое данное. Пространственная модель в виде сетки замигала, разверну­лась. В свободном до сих пор поле появился текст: тип крылатой ракеты.