Сентябрь

- Здесь дело не в тебе, Павел. Можешь мне верить или не верить...

Неуловимый след певучего акцента, Фродо застыл на месте. Сейчас притворяется или при­творялась тогда? Женщина повернулась.

- Хорошо, как хочешь. Дело не в тебе, а в Вагнере. Ты не интересуешь… нас…

Она подошла поближе, все еще закутанная в спальный мешок. Опустилась рядом с лежанкой.

- Нас ты не интересуешь, - повторила женщина, опустив голову. - Это я… Я сама…

Он сидел, напрягшись, до сих пор не верил. Хотя и очень хотел.

Кооперативный банк в Броке был построен солидно. Параллелепипед в герековском стиле, на высоком фундаменте. Идеальное место для кого-нибудь, такого как Фродо. Толстые решетки в окнах, тяжелые стальные двери. Ограбления провинциальных банков перед войной сделались чуть ли не национальным видом спорта. Так что даже здесь, в небольшом отделении, было сделано все воз­можное, чтобы обеспечить безопасность.

Фродо мог спать спокойно. Его ценное оборудование находилось в безопасности, у мелких во­ришек и мародеров не было ни малейшего шанса добраться до него. Впрочем, он проживал здесь не один. Здесь находилось местопребывание веджьмина. Веджьминское гнездовище, как говаривали бо­лее начитанные. Которое охранялось электронными датчиками, которым помогал весьма вредный и злой пес.

До поры, до времени.

Тело вредного и злого пса сотрясла последняя судорога. Небольшая стрелка, торчащая из его шеи, заколебалась и застыла. Тетратоксин не оставляет много времени для последних судорог. В открытых собачьих глазах, на уже мертвой сетчатке отразился образ согнутых силуэтов в темно-серых, сливающихся с темнотой комбинезонах.

По бесшумному знаку силуэты отпрыгнули от двери, прижались к стене.

Грохот был на удивление приглушенны, когда направленные заряды срезали петли. Брониро­ванная дверь слегка дрогнула, но не выпала из стального косяка, так как ее продолжали удерживать засовы. Только лишь удар тяжелой кувалдой выбил ее, дверь потихоньку приотрылась, чтобы тяжело рухнуть вовнутрь, поднимая тучи пыли. Дом затрясся.

Фродо не успел даже что-либо подумать. Ведомый инстинктом, он свернулся в клубок, гото­вый завалится за лежанку, которая, помимо пружин, морской травы и, скорее всего, клопов, скрывала солидную стальную плиту. За лежанкой его ожидал дробовик Wingmaster. Так, на всякий случай.

И неожиданно он застыл, смешно согнувшись вперед, всматриваясь в ствол собственного же дробовика. Коротышка опустил руки, медленно и осторожно. Пальцев женщины он не видел, но был уверен, что один из них готов нажать на спусковой крючок..

Когда это она успела, только и подумал он. И был настолько ошеломлен, что даже не успел прибавить: ʺэта шалаваʺ. Вместо этого в голове крутилась другая мысль: о ёбаных русских датчиках, которые не срабатывают, когда это нужно. Размышление крайне несвоевременное. У них даже оста­валось мгновение друг для друга. Прежде чем люди в пятнисто-серых полевых комбезах спецназа вскочили в помещение, женщина успела сказать пару слов:

- Извини, Павел.

Коммандос схватили коротышку и прижали к стенке. Там его держали распятым, что ногами он не касался пола. Еще двое встали в дверях, обводя помещение стволами автоматов. Очки ночного видения придавали им вид чудовищных насекомых. Один подкрутил регулятор: в комнате уже начи­нало сереть, близился рассвет.

Женщина опустила ствол дробовика, совершенно бессмысленным движением поправила сползающий спальник. Из своего неудобного положения Фродо видел ее лицо и выражение изумле­ния на нем, когда в комнату зашел следующий мужчина.

У майора Кирпичева очков ночного видения не было.

На женщину он не обратил ни малейшего внимания. Осматривался майор как-то неуверенно, пытаясь проникнуть взглядом во все темные углы. Своим людям он доверял, но был напряжен.