– Пытать вас воевода не дозволил, – послышался его приглушенный голос сверху. – Но для тебя, колдун, я специально велю кол потолще затесать. Чтоб проваливался ты подольше и побольнее. А я буду тебе в глаза смотреть.
Можно ли заснуть накануне собственной казни? Можно ли заснуть, находясь в глубокой ледяной яме, где под ногами чавкает мокрый снег?
Наступил вечер, стемнело, а затем наступила ночь. Из ямы были слышны звуки засыпающей крепости: перекличка часовых на стене, ржание лошадей в расположенной поблизости конюшне, перекрикивание отходящих ко сну стрельцов…
Ночью слегка подморозило. Степан стоял, прислонившись спиной к деревянному креплению ямы. Он закрыл глаза, потому что смотреть все равно было не на что – царила полная тьма. Говорить тоже было не с кем. Лаврентий совершенно углубился в себя и только шевелил губами. То ли молился Богу, то ли разговаривал с духами, а может быть, посиневшие губы просто дрожали от нестерпимого холода.
Василий замкнулся в себе и больше не отвечал на вопросы. Он сидел рядом с Лембитом в такой же позе, опустив голову. Вспоминал свое детство в родительском доме? Думал о том, узнает ли когда-нибудь отец о том, какой смертью погиб его единственный сын? Или будет по-прежнему дружить с князем Хованским, так и не догадываясь ни о чем?
О предстоящих муках на колу Степан не думал. Этого ему не хотелось. Что толку думать о том, чего все равно не избежать и на что ты никаким образом не можешь повлиять? Будет кол, будет боль, будут страдания. Но когда это случится, тогда и случится, а торопить это и ужасаться заранее не стоит.
Степан думал о том, что завтра они все четверо примут смерть и навсегда исчезнут с лица земли. Будто их и не было никогда. Воевода Хованский все верно рассчитал. Кто вспомнит об их появлении в крепости? Стрельцы? Да они забудут через три дня каких-то чужаков-лазутчиков, посаженных на колы по приказу воеводы. Опричник? Да, но сколько еще жить осталось этому опричнику?
Князь Хованский приберет себе этот самый сундук с золотом и станет еще богаче прежнего. И никто никогда об этом не узнает.
А что случится теперь с кораблем – с их «Святой Девой»?
От холода Степан даже уже не дрожал, он словно превратился в деревянный столб. В другое время это беспокоило бы его – можно насмерть простудиться, но в свете завтрашних событий это уже не имело никакого значения.
В крепости царила тишина, нарушаемая лишь изредка раздававшимися криками часовых: «Посматрива-а-а-ай!» – редким тявканьем приблудных собачонок и пофыркиванием мирно спящих лошадей.
Внезапно откуда-то издалека и сверху послышался странный гул. Этот гул нарастал, становясь все сильнее, как нарастающий шум морского прибоя. Так море шумит во время шторма! Валы катятся один за другим и, с грохотом разбиваясь о берег, накрывают один другой. Если случается встретиться у берега трем мощным валам подряд, то шум их все нарастает, нарастает, и кажется, что сейчас случится всемирный потоп…
Через несколько мгновений грохот перестал быть однородным, он переместился. Неподалеку от ямы, где сидели узники, что-то рухнуло. Затем в крепостном дворе полыхнуло огнем, и Степан увидел тускло освещенные лица своих товарищей. Ох, лучше бы он не смотрел на них в ту минуту: ему показалось, что он видит лица покойников.
Раздались крики. Караульные на стенах поднимали тревогу, звали к оружию. Во дворе, совсем рядом с тюремной ямой послышались встревоженные голоса, отрывистые воинские команды. Проснувшиеся лошади в конюшне тревожно заржали.
Грохот повторился. На этот раз с нескольких сторон послышались звуки чего-то бьющегося, разрушающегося. Сразу вслед за этим – человеческие вопли и новая вспышка пламени.
– Что это?
– Ливонцы пошли на штурм, – округлив глаза, сказал встрепенувшийся и вскочивший на ноги Василий. – Недаром мы плоты видели. Ночью пошли: видно, хорошо приготовились.
Крики вокруг усилились. Из ямы ничего не было видно, но зато ясно было, что во двор крепости упало несколько зажигательных бомб. Мечущиеся отсветы огня достигали и тюремной ямы.
Ситуация стала ясна. Ливонцы не случайно изготовили такие тяжелые и крупные плоты: на них были установлены пушки. Плоты вышли на середину реки, после чего с близкого расстояния неожиданно ударили по ивангородской крепости. Одновременно на других таких же плотах через Нарову переправлялись войска.
– Что же наши-то не стреляют? – сжимая кулаки, вскричал Василий. – Дают себя расстреливать, а сами не отвечают! Опять, что ли, забыли снаряды заранее приготовить? Ну же, ну!
ebooksa