Гайдзин

Сумомо не колебалась. Ее рука скользнула в складки оби, и она протянула Койко нож в ножнах. Койко приняла его так, словно он был раскален докрасна. Не зная, что с ним делать дальше, – всякое оружие было запрещено в Плывущем Мире, и раньше она никогда не держала в руках смертоносного клинка, не имела своего и не испытывала в нем нужды, – она засунула его в свой оби.

– Что тебе нужно от нас? Зачем ты здесь? – Ее голос был едва слышен.

– Только затем, чтобы путешествовать с вами, госпожа, – ответила Сумомо, словно разговаривала с ребенком, не сознавая, что и ее лицо побелело. – Только чтобы путешествовать с вами, никакой другой причины нет.

– Ты была среди убийц, напавших на сёгуна Нобусаду?

– Конечно нет, я всего лишь простая сторонница, друг…

– Но это ты была тем шпионом, который нашептал, что мой господин собирался покинуть казармы, чтобы встретиться с Огамой, – это была ты!

– Нет, госпожа, клянусь вам. Я уже сказала вам, что он не враг, это был какой-то сумасшедший-одиночка, не кто-то из нас, я опять повторя…

– Тебе придется оставить меня, ты должна, – чуть слышно произнесла Койко. – Пожалуйста, уходи. Пожалуйста, уходи сейчас же, пожалуйста. Быстро.

– Нет никаких причин тревожиться или бояться. Никаких совершенно.

– О, но я боюсь, я в ужасе, в ужасе оттого, что кто-то должен… должен обличить тебя, а Ёси… – Эти слова словно повисли в воздухе между ними.

Их взгляды сомкнулись. Воля сверкала в глазах Сумомо. Койко, беспомощная, сгибалась перед изливавшейся из них силой. Казалось, они обе постарели. Сердце Койко разрывалось оттого, что она могла быть настолько наивна и что ее идол так зло использовал ее. Сумомо же была в бешенстве оттого, что оказалась такой глупой и не согласилась уйти сразу же, как только эта всюду сующая свой нос шлюха заговорила об этом. Дура, какая же я дура, думали обе.

– Я сделаю, как вы скажете, – тихо произнесла Сумомо. – Я уеду, даже если…

Сёдзи отодвинулись в сторону. В комнату весело вступил Ёси, направляясь во внутренние покои. Оцепенение разом спало с них обеих. Они торопливо поклонились. Он остановился на полпути, все его чувства кричали ему об опасности.

– Что здесь происходит? – резко спросил он. Он заметил страх, промелькнувший на их лицах, прежде чем они склонились в поклоне.

– Ни… ничего, повелитель, – ответила Койко, приходя в себя, в то время как Сумомо поспешила к жаровне, чтобы принести свежего чая. – Хотите выпить чая, позавтракать, быть может?

Он переводил взгляд с одной женщины на другую.

– Что-здесь-происходит? – медленно повторил он, и слова его были как ледяные иглы.

Сумомо смиренно опустилась на колени:

– Мы… мы просто так сожалели о том, что не едем с вами, повелитель. Все дело только в этом, только в том, что госпожа Койко так опечалена. Позвольте мне подать вам чай, повелитель.

Молчание сгустилось. Его кулаки сжались на бедрах, лицо окаменело, голые ноги плотно стояли на татами.