Гайдзин

– Вся контрабанда уже под запретом, адмирал, – заметил Струан. – «Обезьяна быстро скачет с ветки на ветку, но подбираться к ней нужно медленно-медленно» – так говорят китайцы. Так следует поступать и нам. Через месяц или два мы будем в большинстве.

Адмирал лишь поднял густые брови, пыхнул сигарой и обратил свой взгляд к морю. Флот с зажженными штаговыми огнями выглядел величественно.

– Похоже, сегодня к ночи разыграется шторм или завтра. Я бы сказал, не слишком подходящая погода для увеселительной прогулки по морю, особенно для леди.

Малкольм встревоженно посмотрел на небо и потянул носом ветер. Никаких признаков опасности. Поскольку погода на завтрашний день была очень важна, он не пожалел времени, чтобы тщательно все проверить. К его радости, последние несколько дней прогноз неизменно предвещал спокойное море и легкий устойчивый ветер. Марлоу подтвердил это сегодня перед ужином, и хотя он еще не получил окончательного разрешения на выход в море и не был посвящен в подлинную причину стремления Малкольма оказаться на борту вместе с Анжеликой в той степени, в какой это касалось его, поездка должна была состояться.

– Это ваш прогноз, адмирал? – спросил Малкольм.

– Моего эксперта по погоде, мистер Струан. Он посоветовал отменить назавтра все судовые испытания. Лучше потратить это время на подготовку к обстрелу Эдо. А? – добавил Кеттерер с едкой веселостью.

– Я против того, чтобы сровнять Эдо с землей, – рассеянно заметил Малкольм, раздумывая над этой новой и непредвиденной проблемой – язвительным отказом адмирала принять его письмо; он-то был уверен, что этого окажется достаточно.

«Все складывалось как нельзя лучше, если бы не этот сукин сын», – думал он, стараясь обуздать свой гнев и пытаясь найти выход из этого положения. «Гарцующее облако» прибыло по расписанию и сейчас стояло на рейде под разгрузкой; капитан Стронгбоу уже получил новые тайные распоряжения относительно измененного времени отплытия в среду, а Эдвард Горнт был предупрежден, что информация о Броках должна быть передана сразу же по окончании дуэли.

– Я тоже против, – говорил между тем адмирал. – У нас нет официального приказа начать военные действия. Мне любопытно, какие у вас могут быть причины.

– Если пользоваться кувалдой, чтобы раздавить осу, то можно не только прослыть глупцом, но и нажить себе геморрой.

Кеттерер расхохотался:

– Черт возьми, это вы здорово сказали, мистер Струан. Геморрой, а? Еще один образчик вашей китайской философии, а?

– Нет, сэр. Диккенс. – Он размял спину и оперся на палки. – Мне было бы приятно, сэр, и Анжелике тоже, оказаться на борту «Жемчужины» вместе с капитаном Марлоу в открытом море на короткое время. – Небесный Наш посоветовал ему, что, поскольку прецедент, который он использовал – бракосочетание родителей Малкольма, – имел место в открытом море на пути из Макао в Гонконг, ему, для верности, нужно было сделать то же самое. – С вашего благословения, разумеется.

– Мне было бы приятно видеть Благородный Дом во главе всех благих начинаний в Японии. Ясно, что времени на это вам не хватает. Я полагаю, десяти дней будет достаточно, чтобы предпринять практические шаги в этом направлении. Думаю, завтра «Жемчужина» и Марлоу понадобятся для дел флота. – Кеттерер повернулся, чтобы уйти.

– Погодите, – остановил его Малкольм, чувствуя, что его охватывает паника, – предположим, я сделаю заявление прямо сейчас всем здесь присутствующим, что мы… что мы прекращаем с этого момента все поставки оружия в Японию. Это вас удовлетворило бы?

– Вопрос в том, удовлетворит ли это вас… – ответил адмирал, наслаждаясь тем, как этот человек, олицетворявший все, что он презирал, извивается на крючке. – А?

– Что… что мне нужно сделать или сказать, сэр?

– Не мое это дело – вести ваш бизнес. – То, как Кеттерер произнес это слово – желчно, с нескрываемым презрением, сделало его похожим на грязное ругательство. – Мне так думается, что, если что-то хорошо для Японии, это хорошо и для Китая. Если вы откажетесь от торговли оружием здесь, почему не сделать то же самое и в Китае на всех ваших кораблях – и в отношении опиума тоже?

– Этого я сделать не могу, – ответил Малкольм. – Это разорит нас. Опиум не является противозаконным, и то и другое разрешено…

– Занятно. – Опять слово было тяжело нагружено сарказмом. – Я должен от всей души поблагодарить вас за прекрасный, как всегда, ужин, мистер Струан. Надеюсь, вы извините меня, но у меня много дел на завтра.