Гайдзин

– Он говорил серьезно, но будет или нет принята эта политика, еще вопрос. – Они говорили по-французски, и Сергеев объяснил собеседнику суть конфликта между матерью и сыном в компании Струанов. – Таковы последние слухи: она дергает за все веревочки, хотя титул вполне законно принадлежит ему.

– Если эту политику примут, мы от этого выиграем, и вы и я.

– А! У вас есть предложение?

– Скорее идея, граф Сергеев. – Эрлихер развязал галстук и вздохнул свободнее; воздух в клубе был спертым и пропитанным дымом, стоял тяжелый запах пива и мочи, опилки на полу давно пора было заменить. – Мы маленький независимый народ, природных богатств у нас немного, зато много храбрости и умелых мастеров. Британцы, любви к которым мы не испытываем, монополизируют бо́льшую часть изготовления и продажи оружия в Европе, хотя завод Круппа выглядит многообещающе. – Бородатый дородный швейцарец улыбнулся. – Мы слышали, матушка-Россия уже приобрела значительный пакет его акций.

– Вы меня поражаете.

Эрлихер рассмеялся:

– Я иногда сам себя поражаю, герр граф. Но я хотел упомянуть, что у нас имеются начатки прекрасных литейных заводов для производства ружей и пушек, также по секрету могу вам сообщить, что мы ведем переговоры с Гатлингом о выпуске у нас его пулеметов по лицензии и способны без ограничений снабжать вас любым оружием, какое вам может понадобиться, на долгосрочной основе.

– Благодарю вас, мой дорогой сэр, но мы не имеем такой надобности. Царь Александр Второй является миролюбивым реформатором, в прошлом году он даровал свободу нашим крепостным, в этом году он реформирует армию, флот, бюрократию, судебную систему, образование – все.

Эрлихер ухмыльнулся:

– И попутно возглавляет самые обширные земельные завоевания в истории, покоряя больше народов, чем это удавалось кому-либо, за исключением Чингисхана и его монгольских орд. Чингисхан рвался на запад, – улыбка растягивалась все шире и шире, – тогда как орды вашего царя двигаются на восток. Через весь континент! Вы только вообразите себе! Через весь континент до самого моря, через Сибирь до Камчатского полуострова. И это не предел. Не так ли?

– А вы как думаете? – произнес граф с улыбкой.

– Мы слышали, что царь надеется через вашу новую крепость Владивосток проникнуть в Японию, потом севернее, на Курилы, еще севернее, на Алеутские острова, и, наконец, соединиться с Русской Аляской, которая простирается до самого севера Калифорнии. Пока весь мир спит. Поразительно. – Эрлихер достал портсигар и предложил Сергееву: – Прошу вас, самые лучшие из кубинских.

Сергеев взял одну, понюхал, покатал в пальцах и прикурил от спички швейцарца.

– Благодарю вас. Великолепно. Все швейцарские мечтатели похожи на вас? – любезно спросил он.

– Нет, господин граф. Но мы любим мир, и мы радушные хозяева для всех, кто любит мир. Только мы сидим у себя в горах, хорошо вооруженные, и смотрим на весь остальной мир. По счастью, наши горы как острые шипы для всех, кто приходит незваным.

Снова поднявшийся у стойки крик отвлек их на минуту. Ланкчерч, Сванн, Гримм и другие высказывались более громогласно, чем обычно.

– Я никогда не был в Швейцарии. Вы непременно должны повидать Россию, у нас много того, что радует глаз.

– Я был в вашем прекрасном Санкт-Петербурге. Три года назад я на несколько месяцев оказался там в нашем посольстве. Лучший город в Европе, по моему мнению, если вы дворянин, богач или иностранный дипломат. Вы, должно быть, скучаете по нему.

– Больше, чем вы можете себе представить. У меня сердце кровью обливается. – Сергеев вздохнул. – Теперь уже недолго ждать, скоро я там буду. Говорят, что мое следующее назначение будет в Лондон – тогда-то я и загляну к вам в горы.

– Я почту за честь, если вы остановитесь у меня. – Эрлихер затянулся сигарой и выпустил колечко дыма. – Значит, мое деловое предложение вас не заинтересовало?