— Царствие ему небесное, — подняв мутную, толстого стекла, стопку, Бутурлин выпил, не чокаясь…
Помянул, но больше уже не пил — думал. Отрок рассказал про корабли, стоявшие на пристани Ниена. Около полутора десятка судов, каждое из которых Игнат, надо отдать ему должное, запомнил и описал со всем тщанием. Особенно запомнилась мальчишке крутобокая трехмачтовая пинаса с высокой кормой. Пинаса или пинасс, кто как называл, как и аркебуз-аркебузу.
Хмыкнув, Никита Петрович отрицательно качнул головой. На пинасу требовалось бы человек сто одних только матросов, не говоря уже о всех прочих. Не было у Бутрулина с Алатырем столько людей! Да и неповоротлива пинаса в дельте Невы. Не-ет, надобно что-то попроще…
Из того, что попроще, по словам сметливого отрока, для задуманного дела вполне подходили три корабля. Две шведские каравеллы и один голландский флейт — прекрасный ходкий корабль с составными мачтами и штурвалом — и то и другое появилось несколько десятков лет назад именно на флейтах.
— Для флейта, пожалуй, здесь тоже тесновато, — почмокал губами лоцман. — Три мачты, соответственно — такелаж — это все лишняя возня, люди. Да и пушек там маловато — всего-то шесть или восемь… Эх, вот бы шхуну! Может, на верфях?! Ну да! Почему бы и нет? А вот и спросить у хозяина, за спрос ведь денег не берут.
— Шхун нет, не строим, — вернувшись, отрезал Татарин. — Есть две шнявы. Почти готовы уже, завтра — спуск. Суда ходкие, верткие. Две мачты, прямые и косые паруса, бушприт… Полдюжины пушек на каждой и еще можно добавить! По военному заказу строим, ага.
— Угу! — выслушав, лоцман радостно кивнул и всплеснул руками. — Вот это уже кое-что. Вернее — то, что надобно! Завтра, говоришь, спускаете на воду?
— Ну, или на днях…
Солнце давно зашло уже, но, как и случается в июне, темнота так и не наступила, ночи нынче стояли «белые». Не так, конечно, светло, как днем, скорей этакий белесый сумрак, делающий очертания предметов какими-то размытыми, зыбкими. Этот низкий, поросший вербою и камышом с рогозом, берег, и верфь, и пристань, и дальний смешанный лес — все они будто бы явились из сладкой дремы, из царства волшебных снов. Закончился еще один летний денек, со всеми его заботами, трудностями и радостями, а другой еще не наступил… хотя нет, вот же он, вот — подбирается, идет на мягких лапах, стелется по лесным тропкам, неслышно скользит по воде, вспыхивает в небе робким золотисто-алым лучиком первой зари.
— Зори целуются, — приподнявшись в лодке, прошептал вдруг Петруша Волк.
Никита Петрович удивленно моргнул — никак не ожидал от разбойника и лиходея подобной сентиментальности. Нет, ну, надо же, как сказал — зори целуются! Целуются зори.
— У нас на посаде Архангельском так всегда и сказывали, — углядев удивленный взгляд, скромно пояснил пират.
— А у нас говорят… — рыжий Ленька зашептал было, да тут же притих.
— Тсс! — строго бросил Бутурлин. — Всем приготовиться. Подходим уже.
Ясно видно было уже — подходили. Две большие лодки, в каждой по дюжине человек — вполне достаточно, чтобы управиться с небольшим судном… Но сначала перебить охрану.
— Четверо в караулке, считая капрала, — по знаку лоцмана напомнил Игнатко — он все это дело и высмотрел, запомнил накрепко, сколько здесь вообще стражников, да где кто.
— Четыре поста. Два — у дорогиё и два здесь, со стороны реки, — парнишка продолжил, чуть повысив голос — напомнил: — Но они больше за Спасским смотрят. Оттуда как-то явились на челноке да много чего покрали.
— Однако ж мы не тати, — погладив рукоять сабли, недобро усмехнулся Бутурлин. — Давайте-ка ближе к берегу — пора уже.
Лодки скользили по воде, как невесомые тени, бесшумно и быстро. Набранные Алатырем Татарином охочие люди свое дело знали — ни одна уключина не скрипнула, ни одна волна не плеснула. Тихо шли, как лиходеи — воры. Впрочем, для шведов все эти люди и были ворами — преступниками, лиходеями, разбойными ворами, с которыми, ежели попадутся, разговор короткий — на виселицу, а кое-кого — на плаху.
Проскользнув по светлой воде, лодки едва не ткнулись в обрывистый берег, оказавшись под сенью ивовых кустов и ракиты. Заросли эти надежно скрывали смельчаков от посторонних глаз. Так вот, вдоль берега, почти прижимаясь к нему, сейчас и поплыли, удвоив, утроив осторожность и бдительность. Вот впереди замаячили черные столбики: остовы строившихся судов, пристань, верфь, лесопилка.
ebooksa