- Что делать, товарищ лейтенант? Деревню освобождать?.. к нашим на Днепр вернёмся?
- Уймись, - поморщился Глеб. - Это называется головокружение от успехов. Скоро пройдёт… Второй раз масштабного фарта не будет - заруби себе на носу. Деревенских жителей мы не спасём и это ничего не изменит. У нас приказ - возвращаться в полк.
От дороги до хлева было метров сто с гаком, проехал легковой бронеавтомобиль, увенчанный пулемётом, за щитком легковой кюбельваген, машины свернули на лесную дорогу к Днепру - это был не лучший знак, значит Ратниково и его окрестности снова у противника. В этом, впрочем не было большой трагедии - контролировать ещё и эту переправу, потрёпанному формированию майора Талажко не было смысла, достаточно взорвать понтонный мост, без возможности последующего восстановления.
Глеб насторожился: от группы военнослужащих отделились несколько человек, неспешно двинулись через буераки к ферме, видно получили приказ её осмотреть. Немцы не спешили, обменивались на ходу репликами. С немым вопросом в глазах на командира уставился Климов: рисковать подразделением, чтобы уничтожить нескольких фрицев? Без слов понятно – валим!
И вдруг застыли все, кто находился в хлеву. Мороз пробежал по коже - что-то повалилось, в дальний торцевой части постройки хрустнула доска, выругался немец, в хлеву уже кто-то был. Очевидно солдаты, зачищавшее деревню, не знали, чем себя занять - обошли населённый пункт по восточной околице и решили заглянуть на ферму. Те, что шли с дороги, тоже их видели, произошёл очередной обмен мнениями. Вошли, похоже, двое: один остался на улице - двинулся в обход; второй решил полюбопытствовать как тут жили свиньи, он приближался по центральному жёлобу, чавкала грязь под сапогами. Разведчики присели, стали пятиться к окнам, пока их спасали дощатые перегородки между загонами. Шубин энергично за жестикулировал, кивнул с понятием Смертин, скорчился за развалившейся бочкой. Немец беззаботно посвистывал, по сторонам он практически не смотрел, миновал Смертина, объявился в полной красе - настоящий германский солдат, как с агитационного плаката – рослый, накаченный, белокурый и даже голубоглазый, в полной амуниции, только каска вместо того, чтобы находиться на голове, была привязана к ремню, карабин он держал на плече. Немец встал как вкопанный - глаза расширились от ужаса.
- Привет, - негромко сказал Шубин.
За спиной бандита объявился Смертин и крепко схватил его за горло – глаза, объятые страхом полезли на лоб, немца парализовало, все попытки закричать загонялись обратно внутрь, метнулся Карякин, подхватил у самого пола выпавший из онемевшей руки карабин. Смертин всадил в спину нож - на всю глубину лезвия, немец задёргался, глаза заволокло мучаю. Разведчик схватил свою жертву за шиворот, бережно, словно банку с нитроглицерином, опустил на пол - белокурый вояка вздрогнул напоследок и успокоился. Иван перевёл дыхание, покрутил шеей, дескать в следующий раз лучше заранее предупреждать.
- Уходим, - прошептал Шубин.
За окном, со стороны деревни, было плохо - приближались несколько человек, ругались, вытягивая сапоги из грязи, половину пути они уже одолели. Шубин подал знак «К окну», первым наружу перевалился Конторович, следом Шубин. Ещё одна немая сцена - метрах в десяти стоял другой немец и беззаботно справлял нужду на стену хлева, должно быть спутник убитого, подавшийся в обход, теперь понятно, зачем он это сделал. Немец уловил движение, мотнул головой, руки были заняты - вот досада, он машинально продолжал свои дела, физиономия стала белой от страха, он оступился, подогнулось нога. Конторович среагировал моментально - сменил направление, помчался к немцу, выдёргивая на ходу нож, тот забыл про свой карабин, только в ужасе шептал:
- Найн, найн!
- Не работает, сука, твой найн, - выдохнул разведчик, всаживая нож в упитанный живот - немец захрипел, стал сползать по стенке, вращая глазами, речевые способности утратились полностью, он изрыгал невразумительные звуки.
Михаил выдернул нож и вернулся к группе. Разведчики вбежали в лес, Конторович застрял на опушке, как-то странно посмотрел на содеянное, учащённо заморгал, облизывая губы, окровавленный нож он, по-прежнему, держал в руке. Немец сидел, привалившись спиной к стене, подрагивал, бессмысленно пучил глаза.
- Миша, да ладно тебе… Сколько их ещё будет, - схватил товарища за плечо Карякин.
– Эх, ужасная для немца доля - умереть от руки еврея, - хохотнул пробегающий мимо Дубровский. - Даже жалко человека.
Этот осинник был частично проходимым, освоили метров пятьдесят, когда за спиной разразились тревожные крики.
- Первого нашли, - прокомментировал на бегу Ершов. - Как свинью зарезали, говядину.
Котом крики стали громче, захлопали выстрелы.
- Второго нашли, - не преминул прояснить Ершов. - И этого, Миша, как порося уделал.
Стрельба усилилась, немцы оседлали опушку, но в лес не лезли. Разведчики залегли за деревья, дальше двигались перебежками, рискуя подставиться под пулю. Противник остерегался заходить в лес, поливал его огнём, пули стучали по деревьям, обламывая сучья. Бранился Баттахов, упавший лицом в муравейник, рядом задыхался от беззвучного смеха Смертин, хрипел, что товарищ всё сделал правильно, муравьи полезные - об этом все знают, это не могло продолжаться вечно. Стихла истерика, но разведчики ползли, нагребая на себя всё, чем богата лесистая местность средней полосы.
- Подъём… В колонну по одному и вперёд, - скомандовал Шубин. - Уйдём как можно дальше. Мы ничего не знаем про здешние просёлочные дороги, немцы могут двинуться в обход, чтобы перекрыть нам путь, а нам ещё есть чем заняться.