Никта

B. удается выбраться со второго раза, G. хватает B. за ногу, но только стаскивает тапок. B. отползает и сидит поодаль.

G. (в ужасе): А тапок-то крашеный!

Тапок идет по рукам. Последний в цепочке бросает тапок обратно B.. B. остается сидеть с ним в руках. Все уходят, снова швыряя мусором в B.

Вбегает H. в белом балахоне, настолько длинном, что ноги не видны. H. танцует вокруг B.

B. (подавленно): Мне говорили, что цвет тапок — это просто формальность.

H.: Так и есть.

B.: Ничего подобного. Я тут несколько минут, а меня уже дважды забросали мусором.

H.: Это же не значит, что тапки плохие, или плохи те, кто их выдает. Просто люди забыли, что назначение тапок — всего лишь греть ноги.

B. поднимает полу белого балахона. H. оказывается босым.

B.: Тебе не холодно?

H.: Я привык.

B. снимает свои тапки, выбрасывает и тут же начинает поеживаться.

Приходят люди и начинают гротескно ужасаться. Несколько человек тоже сбрасывают тапки, становятся рядом с H. и B., притопывают, согреваясь, дуют на руки. Вскоре некоторые не выдерживают и снова надевают тапки, уходя в толпу.

Толпа: Им холодно! Им холодно! Помогите им!

Толпа надевает тапки на босых, кроме H. и B., босые не сопротивляются. К этому времени B. перестает ежиться.

H.: Ну как?

B.: Уже не мерзну.

Толпа: Нет, мерзнешь!

B.: Не мерзну!

Толпа: Спасите человека, не ведает, что творит!