Никта

— Мы с Ониксом утром оттащили тебя обратно на матрас. Нашли на полу… Кажется, ты ночью упал и треснулся о ножку кровати, — сказала Мари. Она убиралась в кухонном углу, а ее мужа нигде не было видно. — Запнулся, наверное. Ноги-то подкашивались.

Память мгновенно вернулась к Стефану.

— Ночью я видел бледного высокого человека прямо здесь, в этой комнате! Думаю, он забрался через окно с крыши.

— Домушник? — напряглась Мари. Она отправилась к своему ноутбуку, принялась ворошить мусор на столе, открыла шкафчик. Стефан решил, что та проверяет, на месте ли деньги, и не ошибся. — Все на месте. Это он ударил тебя по голове?

— Э… да, — Стефану не хотелось признаваться, что он упал в обморок от страха. — Видимо, он испугался того, что я его видел, и сбежал. Слушай, Мари, на тебя ведь тоже напали где-то здесь… На лестнице, да? Оникс рассказывал. Того ведь так и не поймали. Я думаю, это один и тот же тип. Как выглядел твой?

— Он не мой, — отозвалась Мари. Ее рука инстинктивно потянулась к шее, на которой виднелись зеленоватые следы исчезающих синяков. — Он наше общественное проклятие.

— Ну, так как он выглядел?

— Не помню.

— Как, блин, не помнишь? Я бы такое до конца жизни помнил, даже если бы пытался забыть.

— А я не помню, — упрямо повторила Мари. — Все, давай не будем на эту тему?

Стефан подошел к ней и по-дружески обнял, похлапывая по спине.

— Ну-ну, дорогая, выкладывай, что знаешь. Тут только старина Стефан, и ему ты можешь доверять больше, чем себе. Я — молчок, рот на замок. За пределы этой комнаты то, что ты скажешь, не выйдет.

Мари захотелось послать Стефана куда подальше, ведь она испытывала к агенту ее мужа только ревность и неприязнь, но за последние годы он оказался единственным, кто искренне обнимал ее. А может, и всю жизнь. И она сразу же растаяла, а потом заговорила, чуть не плача:

— Оникс сказал мне, чтобы я дала такие показания… будто бы на меня напал грабитель с удавкой…

— А как было на самом деле?

Мари оттолкнула Стефана и замотала головой, будто отрицая что-то. Он понял, что больше из нее ничего выудить не удастся, и достал из холодильника лед.

«Пресвятая дева, неужто она и вправду пыталась повеситься?» — подумал Стефан, усаживаясь за стол и прикладывая лед ко лбу. — «Вполне похоже на правду. Серая мышь, все время сидит дома. Зачем она вообще живет?»

— Потом нашли того парня, реймсца, — вдруг заговорила Мари. — А вчера — Сезара… Это наш дворник. Всегда был такой приветливый. Выхожу я однажды из дома, а он мне букет из кленовых листьев…

Сердце у нее сжалось, и Мари теперь уж точно была на грани слез. «Только не при нем. Только не при нем!» — твердила себе она, уже пожалевшая, что агенту удалось ее разжалобить и тем самым выведать секрет. Чтобы отвлечь саму себя, Мари перевела тему на какие-то бытовые вопросы.

Стефан, и так скверно спавший ночью, после речей о ценах за тысячу знаков и биржах с текстами, от скуки начал клевать носом. Мари, гремя посудой, сделала шаг в сторону, и Стефан уловил периферическим зрением бледный силуэт, заносящий меч над головой женщины. Он ринулся со стула в ее сторону и сбил с ног. Они повалились на пол.