Стеклянная дверь музея еще долго качалась и вздрагивала, словно знала о чем-то важном, но не могла сказать, и лишь спустя несколько минут, словно смирившись с неизбежностью, замерла неподвижно.
Часть пятая
Однажды приемный сын и ученик великого мастера Масамунэ по имени Саемон Сабуро Ясуйоши помогал учителю в кузнице и во время закалки мастером своего меча тайно сунул руку в воду, чтобы узнать ее температуру. Заметив посягательство на его секрет закалки, Масамунэ стремительным взмахом меча отрубил ему руку.
– Насколько мне известно, секреты мастерства передавались по наследству из поколения в поколение и тщательно оберегались. Нам – европейцам – вот так, с наскоку в этом не разобраться, – задумчиво проговорил Смолев, уныло ковыряя вилкой в устрашающего вида греческом салате, что здесь именовался «хорьятики», который ему подали в ресторане при гостинице.
После блюд, что готовил Петрос на вилле «Афродита», этот салат есть было решительно невозможно: огурцы и помидоры словно резиновые, грубо накрошенный репчатый лук и ломоть заветренного фетаки были обильно залиты дешевым маслом, которое немилосердно горчило.
И где? В ресторане в самом центре Афин! Дайте мне этого повара! Я ему сам что-нибудь отсеку! Это надо умудриться так испортить идеальное блюдо, раздраженно бурчал он про себя. Джеймса Бэрроу на него нет!
Английский друг Смолева после проживания на вилле «Афродита» стал совершенно нетерпим к кулинарной халтуре и, не стесняясь, высказывал это поварам заведений в лицо.
Алекс, разумеется, скандалить не собирался. Но салат и в самом деле испорчен!
Гостиница «Эллада», находившаяся почти в самом центре греческой столицы, ломилась от наплыва туристов в разгар сезона. Каждый час подъезжали автобусы, которые высаживали у дверей отеля очередную толпу проголодавшихся туристов пообедать в ресторане «аутентичной греческой кухни», как гордо заявляли плакаты у входа. Гостиница уже несколько лет принадлежала швейцарскому бизнесмену, далекому от культурных традиций древней Эллады, несмотря на название. Видимо, ключевым вопросом для швейцарца был денежный поток. А «Эллада» за счет своего расположения обеспечивала его с избытком.
Нет, это издевательство, рассерженно подумал Алекс, отодвигая тарелку. Есть это совершенно невозможно. Где в Греции они умудрились найти такие «резиновые» овощи? А прогорклое оливковое масло? Это же поискать надо! Черт знает, что такое!
– Что, после островных деликатесов глаза бы твои на этот салат не смотрели? – ухмыльнулся Виктор Манн, наблюдая за своим другом. – Я все ждал, когда ты взбунтуешься! Хорошо тебя понимаю! Я, брат, тут уже третий день, горьким опытом научен! Заказываю лишь чай в пакетиках и печенье! Его они испортить не могут. Хотя пытался тут один официантик: вместо кипятка мне еле теплой сырой воды как-то принес. Это его так угораздило в аккурат после моего разговора с министром. Можешь понять мое состояние!
– Представляю себе! – хмыкнул Смолев. – И ему не завидую…
– Я этого милого юношу за шкирку взял, пригласил метрдотеля, представился и сказал ему, что если еще раз это свинство повторится, то он сам побудет метрдотелем недельку в столовой городской тюрьмы. У меня там с некоторых пор хорошие связи, и уж ради него я договорюсь!
– И что? – подавил улыбку Смолев.
– Ну что… Второй день он мне лично на стол сам приносит вскипевший чайник. Вон, за колонной, видишь, маячит с бледным лицом? Метрдотель еще ладно… Но кухню не переделать. Повар у них какой-то мигрант из Марокко, сам понимаешь! Не грусти, не пропадем! Тереза присылает к вечеру водителя с нормальной домашней едой – разговеемся! А пока – потерпим. Ничего, зато до музея – два шага. А иначе бы ноги нашей здесь не было. А Фудзивара к обеду не выйдет?
– Нет, он на своей мини-кухне сам варит рис, что ему привозят из Японии. Все специи у него с собой. Редьку такуан, имбирь тоже с собой привез, а соевым соусом и морепродуктами его на дорогу снабдил Петрос. Думаю, неделю продержится, – кивнул Алекс. – Мы утром с ним переговорили, а когда я к нему заглядывал перед обедом, он как раз по «Скайпу» с кем-то общался. Говорили по-японски, похоже, что в Японию звонил. Думаю, что полчаса у нас точно есть, а потом вместе пойдем беседовать с японскими музейщиками.
– Нам бы всем эту неделю продержаться, – проворчал глава Бюро Интерпола, потирая глаза, опухшие от бессоницы. – Хорошо, японец делом занимается. А ты? Ну, порадуй меня, у тебя какие-нибудь мысли за ночь появились?
– Ночью, генерал, надо спать! А то на тебя смотреть невозможно: краше в гроб кладут! – отшутился было Смолев, но, увидев выражение лица друга, поспешил добавить: – Ладно, ладно, не мрачней так! Кое-какие мысли есть!
– Уже что-то! У меня по-прежнему ничего, – меланхолично позвякивая ложечкой в чашке с остывшим чаем, заметил генерал. – Ну, выкладывай!
– Первое. Как я уже сказал, нам – европейцам – разобраться с наскока в японской культуре, которая складывалась в замкнутом контуре тысячелетиями, да еще за неделю, – невозможно. Нам нужны их эксперты по мечам, чтобы они могли ответить на вопросы, что у нас с тобой скопились. Ведь похититель взял конкретные мечи конкретного кузнеца! Один был – Сэнго Мурамаса, я тебе про него чуть позже расскажу, и ты поймешь, почему японская делегация после просмотра видео с камеры наблюдения нервно икает и молчит. Еще важнее понять, почему он выбрал меч неизвестного мастера. Здесь нужна экспертиза. И хотя меча уже нет, но в каталоге есть его фотографии. Это обязательное условие выставки. Да и документы на ввоз всегда оформляются достаточно подробно, когда речь идет о ценных экспонатах. Для толкового японского эксперта этого достаточно, чтобы дать нам с тобой хотя бы «ниточку».
ebooksa