Кукловоды. Дверь в Лето

Я кивнул. Мне тоже казалось, что здесь, в горах, нам ничто не угрожает, как под одеялом или в крепких объятиях.

– Пират прибежал ко мне сразу же. Но я не видела этой твари, пока не протянула руку его погладить и не коснулась ее, а потом уже было поздно. – Мэри вдруг приподнялась на локте. – А где Пират, Сэм? С ним ничего не случилось? Позови его.

Пришлось рассказать. Она выслушала меня с застывшим лицом, кивнула и больше никогда о нем не заговаривала. Я же решил сменить тему:

– Ну, раз уж ты проснулась, я приготовлю тебе завтрак.

– Не уходи!

Я остановился.

– Вообще никуда от меня не отходи, оставайся в поле зрения. Сейчас я встану и сама приготовлю завтрак.

– Черта с два! Ты останешься в постели и будешь вести себя как послушная девочка.

– Подойди сюда и сними перчатки. Я хочу посмотреть, что у тебя с руками.

Перчатки я снимать не стал, даже думать об этом не мог, потому что обезболивающее уже почти не действовало.

– Так я и знала, – мрачно произнесла Мэри. – У тебя ожоги еще хуже, чем у меня.

В общем, завтрак готовила она. Более того, она одна его и ела – я не хотел ничего, кроме чашки кофе. Я настоял, чтобы она тоже пила как можно больше: ожоги на большой площади – это не шутка. Позавтракав, Мэри отодвинула от себя тарелку, посмотрела на меня и сказала:

– Знаешь, Сэм, я ни о чем не жалею. Теперь я тоже знаю, каково это. Теперь мы оба знаем.

Я коротко кивнул, понимая, что она имела в виду. Делить одни только радости – этого недостаточно.

Мэри встала:

– Видимо, надо идти.

– Да, – согласился я. – Нужно скорее доставить тебя к врачу.

– Я не это имела в виду.

– Знаю.

Обсуждать тут было нечего. Мы оба понимали, что музыка кончилась и пора возвращаться на работу. Развалюха, на которой мы прилетели, по-прежнему стояла на посадочной площадке возле дома, отсчитывая плату за прокат. На то, чтобы сжечь тарелки, собраться и обесточить все, кроме дежурного питания, у нас ушло не больше трех минут. Я потерял свои ботинки, но Мэри вспомнила, где я их оставил.