Чужие

Перед ее лицом возникла рука чужого и по дуге обрушилась на ударопрочное ветровое стекло, пробив его. Поблескивающие, покрытые слизью челюсти устремились внутрь. Рипли вскинула обе руки, чтобы закрыть лицо, и отшатнулась. Всего раз прежде она была так близка к гибели: на месте пилота в шаттле «Нарцисс», когда подманила другого чужого поближе, чтобы выбросить его из шлюза. Но здесь не было шлюза, не было успокаивающей защиты скафандра, не осталось карт в рукаве, и не было времени, чтобы придумать им замену.

Она попробовала выжать тормоза. Огромные колеса заблокировались на большой скорости, и их скрежет перекрыл звуки хаоса снаружи. Рипли почувствовала, как ее бросило вперед, навстречу зияющим челюстям. Но ремни безопасности отреагировали на движение и удержали ее в кресле.

У чужого такой защиты не было. Он неуклюже цеплялся за край крыши, перегнувшись к ветровому стеклу, и даже его нечеловеческая сила не помогла удержаться. Едва он приземлился на пол, Рипли снова бросила бронетранспортер вперед. Он даже не подпрыгнул, наехав на скелетообразное тело и раздавив его своим весом. Кислота брызнула на бронированные колеса, но движение быстро ее стряхнуло. Жидкость оставила лишь несколько незначительных оспин. Дальнейшему продвижению это не помешало.

Темнота впереди. Чистая, гостеприимная темнота. Не пустота, что обрушивалась на ее разум, а темнота тускло освещенной планеты: поверхность Ахерона, отгороженная стенами станции. В следующий миг они вырвались наружу и загромыхали по дороге в направлении места приземления.

Из задней части БТР донесся шум, словно в кухонный комбайн насыпали металлических болтов. Периодически можно было расслышать особенно громкий хруст. Звук говорил о том, что делу не помочь смазкой или ремонтом. Рипли поколдовала с управлением, пытаясь сделать так, чтобы шум исчез, но – как и ее возвращающиеся кошмары – он отказался подчиняться.

Подошел Хикс и мягко, но настойчиво разжал ее пальцы на рычаге акселератора. Лицо Рипли было таким же белым, как и костяшки. Она моргнула, подняла на него взгляд.

– Все хорошо, – заверил капрал. – Мы прорвались. Они все остались позади. Не думаю, что они станут сражаться на открытой местности. Расслабься. На этой развалюхе мы все равно далеко не уедем.

Когда машина замедлились, скрежет стал оглушительным. Рипли внимательно в него вслушивалась, затем остановила транспорт.

– Не проси у меня анализа. Я – водитель, а не механик.

Хикс повернулся, чтобы лучше слышать металлическое бульканье.

– Похоже на трансмиссию. Может, вышла из строя пара компонентов. У тебя металл размалывается. Но вообще, я удивлен, что эта крошка не оставила днище где-нибудь на уровне «B». Хорошо они строят эти штуки.

– Недостаточно хорошо, – донесся до них голос Бёрка откуда-то из пассажирского отсека.

– Никто не ждал, что придется столкнуться с такими существами. Когда-либо. – Хикс нагнулся к консоли и повернул внешние камеры. Снаружи БТР выглядел жутко – его корпус дымился, израненный кислотой. Предполагалось, что он должен быть неуязвим. А теперь превратился в хлам.

Рипли развернула кресло, бросила взгляд на еще одно пустое рядом с собой, потом всмотрелась в проход, шедший через весь БТР.

– Тритончик. Где Тритончик?

Кто-то потянул ее за штанину. Не сильно – чтобы она не подпрыгнула. Тритончик вжалась в крошечное пространство между сиденьем водителя и переборкой. Она дрожала от ужаса, но была настороже. На этот раз никакой кататонии, никакого ухода от реальности. Рипли понимала, что для этого не было причин. Без сомнения, девочка видела вещи куда хуже, когда чужие наводнили колонию. А когда солдаты вошли в нишу с коконами, она же не смотрела на мониторы в командном отсеке? А если смотрела, то видела ли лицо женщины, которая в агонии шептала Дитрих? Что если эта женщина была…

Но нет, такого не могло быть. Если бы это оказалась мать Тритончика, девочка бы уже впала в кататонию. Исчезла бы, сбежала, стала бы недосягаемой – возможно навсегда.

– Ты в порядке? – иногда необходимо задавать бессмысленные вопросы.

К тому же, Рипли хотела – ей было нужно – услышать ответ ребенка. Тритончик подняла вверх большой палец – она все еще прибегала к выборочному молчанию в качестве защитного механизма. Рипли не стала настаивать, чтобы девочка заговорила. То, что она умела сидеть тихо, пока вокруг всех убивают, сохранило ей жизнь.

– Мне нужно проверить, как там остальные, – обратилась Рипли к поднятому к ней личику. – С тобой все будет хорошо?