Собрание сочинений. Врата времени

Да, но чем делиться?

Решительно не видел я никакой выгоды для себя в этом «таланте». Мне была нужна подсказка. И вот на шестой день после того как я принял снадобье, я сообразил, что если и получу такую подсказку, так только в «Борговле тутылками».

Я в это время был на Шестой авеню, пытался отыскать в магазинчике «Всё за $ 5.10» что-нибудь для Джинни. Она, правда, не могла трогать вещи, которые я ей приносил, но с удовольствием разглядывала книжки с картинками и прочие вещи, на которые можно просто смотреть. А когда я принес ей книжечку с фотографиями поездов начиная с «Де Витт Клинтон», то даже сумел приблизительно установить, сколько времени она уже ждет (я спрашивал, какие поезда она видела). Вышло что-то вроде восемнадцати лет…

Так вот, я сообразил насчет «Борговли тутылками» и направился на Десятую авеню. Старикашка должен мне помочь – я чувствовал это.

Добравшись до Двадцать первой улицы, я остановился перед глухой стеной. Ничего и никого, и никаких признаков магазина. Короче, вернулся я назад, так и не узнав, что же мне делать с моим «талантом»…

Как-то вечером мы с Джинни сидели и беседовали о том и о сем, как вдруг к нам затесалась человеческая нога и повисла между нами – призрачная, слегка отекшая нога, отрезанная чуть выше колена. Я отшатнулся, а Джинни легонько оттолкнула ее. Нога согнулась от толчка, отлетела к окну и просочилась в щелку внизу, точно сигаретный дым. За окном нога восстановила свою форму, пару раз стукнулась в стекло, а потом улетела, как воздушный шарик.

– Боже всемогущий! – выдохнул я. – Что это было?!!

Джинни рассмеялась.

– Да ничего, просто одна из этих штук, которые все время летают вокруг. Ты что, испугался? Я раньше тоже пугалась, но их тут так много, что я привыкла к ним. Мне только не нравится, когда они на меня натыкаются.

– Но что это такое, ради всех мерзостей?

– Ну, просто части. – Джинни была сама непосредственность.

– Части чего?

– Людей конечно. Глупый! Это, по-моему, такая игра. Понимаешь, если кто-то поранится и потеряет часть себя, ну, например, палец или ухо – внутреннюю часть, я хочу сказать, вроде как я – это внутренняя часть той «меня», которую унесли отсюда, – так эта часть отправляется туда, где до того жил этот человек. Потом – туда, где он жил еще раньше. Она, часть эта то есть, летает не очень быстро. А потом что-нибудь случается с самим человеком, и тогда его «внутренняя часть» идет искать все, что он порастерял. И собирает себя по кусочкам. Вот, смотри!

Она выхватила из воздуха какой-то прозрачный лоскуток и зажала в прозрачных пальчиках.

Я нагнулся поближе и присмотрелся. Это был сморщенный кусочек человеческой кожи.

– Наверно, кто-то порезал палец, – спокойно пояснила Джинни, – когда жил в этой комнате. А когда с ним что-нибудь случится, он вернется сюда за этим кусочком, вот увидишь!

– Господи, – только и сказал я. – И что, так со всеми бывает?

– Не знаю. Некоторым приходится оставаться на месте – мне, например. Но наверно, если ты вел себя хорошо и не заслужил, чтобы тебя держали на одном месте, ты должен ходить и собирать все, что потерял.

Н-нда. Признаться, я представлял себе загробную жизнь более интересной.

Несколько дней подряд я встречал унылого серенького призрака, шатавшегося по улице вверх и вниз. Он всегда был на улице, не заходил в дома. И все время хныкал. Он был – вернее, он когда-то был – никчемным человечишкой, носившим котелок и крахмальный воротничок. Он не обращал на меня внимания, как и прочие призраки, – я был невидим для них всех. Но я так часто видел его, что, если бы он ушел куда-нибудь в другое место, я, пожалуй, стал бы скучать по нему. Я решил поговорить с ним как только встречу в следующий раз.