Вдруг малиновка замерла, склонила головку и уставилась на мальчика ярким глазом-бусинкой. Потом она тревожно свистнула, и обе птички что есть духу помчались прочь.
Джонни смотрел на все это широко раскрытыми глазами.
– А мне птицы всякие нравятся, – задумчиво и немного грустно сказал Бела Ковач, – Я бы их не тронул. Я бы хотел, чтобы и я им нравился. Чтобы вообще животные нас не боя… чтобы мы им нравились.
Первый иностранец Джонни Стивенса становился все занятнее и занятнее. И похоже, его запах был ни при чем.
Потому что птицы запаха почти не чувствуют.
Тут Джонни заметил кое-что еще. Бела Ковач все еще смотрел вслед улетевшим птицам, и Джонни понял наконец, что в лице Белы казалось ему странным с самого начала.
– Ну и чудные у тебя брови, – сказал он, – Густые и посередке срослись. Прямо через весь лоб растут.
Бела не повернулся к нему – казалось, замечание Джонни вернуло все его стеснение. Он опустил голову и поднял к щеке тонкую руку, словно пытался загородить от Джонни свои брови.
Джонни уже жалел, что не промолчал.
– Да ладно тебе, – сказал он. – Смотри – вот у меня так полпальца нет! – И он продемонстрировал Беле палец, первая фаланга которого два года назад угодила в колодезное колесо.
Бела Ковач взглянул на гладкий розовый конец пальца, и края его чудных бровей приподнялись.
– Мы просто разные, – сказал Джонни. И вдруг осознал, что пытается утешить паренька, хотя раньше дразнил его. И опять подивился – что не так с этим Белой Ковачем? Почему он себя так странно ведет? Почти виновато – будто он чего-то стыдится и опасается, что кто-нибудь обнаружит это «что-то».
Бела сидел все в той же позе, но казался как-то меньше, точно съежился. И все еще прикрывал лицо рукой.
– Мы просто разные, – повторил Джонни. – Папа все время мне говорит, что все люди разные… и что это ничего не значит. Он мне говорит – неважно, откуда человек, неважно, как он странно выглядит, и вообще. Так что мне все равно, что ты иностранец. И мне жаль, что Бастер так себя вел.
Бела Ковач глухо сказал:
– Но я
– Не-а.
– Да. – Бела опять посмотрел на палец Джонни. – Я
– He-а, – повторил Джонни, потому что не знал, что еще сказать. Черт, он же видел, что Бела и в самом деле другой, – это любой бы увидел. И у него прямо все чесалось внутри от любопытства.
Наконец он неловко предложил: