- Да-да, - сказал Джел. Подобного рода сентиментальные посягательства на него действовали мало. - Давай лучше поговорим обо мне. Я хотел бы знать все, что касается меня. Ведь это ты велел Ирмакору забрать меня из каторжной тюрьмы.
Хапа неопределенно повел подбородком. Он был занят тем, что развинчивал и укладывал на место части Жезла.
- Почему ты сразу не сказал все как есть, а вместо этого почти год морочил мне голову?.. - продолжил приставать к нему Джел. - А, впрочем, ты можешь не объясняться. Ты же все равно правды не скажешь.
Хапа скосил на него желтый глаз мудрой совы.
- Я ничего не мог "велеть" Иpмакору, - заявил он. - Ему передали мою просьбу, но он на нее не ответил. Тем не менее, когда за тобой пришел его помощник, я решил, что все теперь в порядке, и я могу, наконец, позаботиться о себе самом. Я из-за тебя на два месяца в тюрьму сел, между прочим.
- Нет, ты, пожалуйста, не путай, - покачал головой Джел. - Ты сел в тюрьму из собственных своих интересов, имевших ко мне лишь косвенное отношение. Из политических, семейных и традиционных необходимостей Островного Дома. И то, что хорошо для тебя и хорошо для меня - по сей день все еще не одно и то же. Об этом ты так же постоянно забываешь. Зачем ты позвал меня на Совет? Думаешь, мне приятно было выслушивать ваши комментарии?
Хапа щелкнул замком на футляре от Жезла.
- Агиллер был тебе другом? - спросил он.
- Допустим.
- Тогда подумай о нем.
- А если он мой враг?
- Тогда подумай о нем дважды. Спокойной ночи, сын.
- Спокойной ночи, отец.
* * *
Дом был просто набит посторонними людьми, о большей части которых Джел даже не знал, кто это. Он привык быть здесь хозяином, гулять по пустым комнатам, сидеть вечерами в большом зале перед камином, подводя итоги дня минувшего и обдумывая планы на день следующий, и не испытывать недостатка ни в тишине, ни в покое, ни в одиночестве.
Hа кухне пришлые повара гремели пустыми котлами так, что слышно было в дальнем флигеле на втором этаже. Под лестницей командир охраны отчитывал подчиненного. В одной из комнат для гостей скулила и скребла дверь изнутри собака. Джел чертыхнулся, споткнувшись о ноги чьего-то слуги, уснувшего прямо на полу перед дверью его спальни. Он был зол на всех, кто явился сегодня в его дом. Он был зол на тех, кто за всю его жизнь хоть раз пытался ему солгать. Он был зол на Хапу, который, хотя и говорил обычно правду, но никогда - всю. От собственного раздражения против всех ему самому было тошно.
Он на ходу раздевался, бросая одежду, где придется, пнул завернувшийся от небрежно открытой дверцы шкафа ковер, стащил с вешалки халат и в сердцах швырнул его обратно в шкаф. Вода, приготовленная ему для умывания, почти остыла. И Джел представил, что хорошо было бы сделать с ним, чтобы он успокоился и начал мыслить разумно: взять за шиворот и обмакнуть головой в остывшую воду. Обмакнуть и подержать.
Он медленно вдохнул и выдохнул воздух. Меня никто ни к чему не принуждает, сказал он себе, стащил с лица ленточку, закрывавшую слепой глаз, перевернул кувшин с водой в таз и окунул туда голову.
Потом поставил зеркало и посмотрел на свое лицо. Правое веко было на три четверти опущено и так вросло. Под ним чуть-чуть видна была часть сохранившегося белка, но зрелище в целом казалось не из приятных. Плакать этот глаз еще мог, видеть - уже никогда.
Джел приложил к лицу полотенце.
ebooksa