Представьте себе наихудшие из грибковых заболеваний, о которых вы когда-либо слышали: стригущий лишай, дерматит, эпидермофитию, чесотку, заболевания, передающиеся половым путем, и прочие неизвестные кожные болячки. Добавьте сюда плесень, влажную гниль, червецов и грибы-паразиты. Теперь представьте, что все это растет и развивается с невероятной скоростью, не по дням, а по часам, и набрасывается на вас – лезет в ваши глаза, подмышки, мягкие ткани ротовой полости, легкие.
Первая экспедиция на Венеру погибла. В состав второй додумались включить хирурга, сообразившего захватить достаточно салициловой кислоты и салицилата ртути, а также небольшой ультрафиолетовый излучатель. Троим удалось вернуться.
Для успешной колонизации требовалось не изолировать себя от окружающей среды, а адаптироваться к ней. Можно сказать, что Луна-Сити в некоторой степени опровергает этот довод, но лишь на первый взгляд. Правда, что жизнь лунатиков полностью зависит от герметичного, закрывающего весь город купола, но при этом Луна-Сити – не полноценная колония, а лишь аванпост, наблюдательная станция, где расположены обсерватории, где ведется добыча полезных ископаемых и дозаправляются корабли, отправляющиеся за пределы гравитационного поля Земли.
Венера же – полноценная колония. Колонисты дышат венерианским воздухом, питаются венерианскими продуктами и подвергаются воздействию местного климата и стихийных явлений. Пока землянам покорились лишь холодные полюса, по погодным условиям похожие на амазонские джунгли в жаркий день дождливого сезона, но месить болотную грязь можно было хоть босиком – такое вот природное равновесие.
Уингейт подкрепился предложенным обедом – в целом недурным, но небрежно поданным и пресным, если не считать кисло-сладкой венерианской дыни, за кусочек которой в ресторане Чикаго пришлось бы выложить недельную зарплату средней семьи, – и отправился к месту расквартирования. Он попытался разыскать Сэма Хьюстона Джонса, но того словно след простыл. Ни другие работники, ни кто бы то ни было еще никогда его не встречали. Один постоянный сотрудник карантинного блока порекомендовал Уингейту обратиться к секретарю компании.
Уингейт так и поступил, не забывая подхалимничать и заискивать. Такая манера безотказно работала с мелкими чиновниками.
– Зайдите утром. Я вывешу списки.
– Благодарю вас, сэр, и прошу прощения за беспокойство. Я никак не могу найти своего друга и уже начал волноваться, что с ним что-то стряслось. Не могли бы вы проверить, нет ли его в списке больных?
– Что ж, подождите минутку. – Секретарь бегло просмотрел документы. – Говорите, он прибыл с вами на «Вечерней звезде»?
– Так точно, сэр.
– Нет, он… хмм, нет, не он. А, вот же! Ваш друг здесь не высадился.
– Что вы сказали?!
– Он отправился дальше, в Нью-Окленд, на Южный полюс. Записан помощником токаря. Если бы вы мне сразу сказали, искать бы не пришлось. Все рабочие-металлисты с последнего транспорта отправлены на Южную электростанцию.
Опешивший Уингейт нашел в себе силы пробормотать:
– Благодарю за помощь.
– Не за что, – отвернулся секретарь.
«Южный полюс! – повторял Уингейт про себя. – Южный полюс!»
Его друг был в двенадцати тысячах миль. Уингейт остался один, совсем один, брошенный, пойманный в капкан. За тот короткий срок, прошедший с его пробуждения на борту транспортника до встречи с Джонсом, он не успел оценить всю серьезность положения, в которое попал. Он также не потерял высокомерия, присущего человеку из высшего общества, и в глубине души продолжал считать произошедшее пустяком – ведь такие вещи просто так не случаются с людьми его круга!
Но с тех пор его чувство собственного достоинства подверглось серьезной проверке на прочность (спасибо главному старшине), и Уингейт больше не был уверен в том, что защищен от предвзятого и несправедливого отношения. Теперь, без спросу остриженный и вымытый, раздетый догола и облаченный в одну лишь набедренную повязку, оказавшийся в миллионах миль от привычной социальной среды, вынужденный беспрекословно исполнять приказы равнодушных к нему людей, собственностью которых он стал, и, наконец, разлученный с единственным человеком, на помощь и поддержку которого мог рассчитывать, Уингейт осознал чудовищную правду: с ним, Хамфри Белмонтом Уингейтом, успешным адвокатом, вращавшимся во всех важных кругах, могло произойти все, что угодно.
– Уингейт!